Фуко описывает действие во времена Эскироля двух психиатрических машин влияния. Первая машина предписывает собственно медицинское, фармакологическое, медикаментозное лечение. Вторая – влияние авторитета, моральное лечение. Эта вторая машина, машина морального влияния, как пишет Фуко, была приведена в действие англичанами, в первую очередь как раз таки Джоном Хасламом. Впрочем, понятно, что машина эта не взялась ex nihilo. Учитель Эскироля Филипп Пинель понимал лечение безумия как подчинение и обуздание душевнобольного. Хаслам в своей книге «Наблюдения за безумием и меланхолией» отдает должное Пинелю за «моральное управление безумным»[67]. Переход к использованию моральной машины влияния Пинеля принято считать в истории психиатрии моментом особого гуманизма; и в этом трудно усомниться, ведь Пинель, работая в конце XVIII века в парижской клинике Бисетр, выхлопотал у революционного конвента разрешение снять с душевнобольных цепи. Напомним, что этот прославленный психиатр явился еще и основоположником научной школы психиатрии.
Итак, в конце xviii – начале xix веков происходит учреждение психиатрии в рамках университетского медицинского дискурса. Клиника принадлежит университету и работает как университет. В 1817 году Жан-Этьен Доминик Эскироль начинает читать свои знаменитые лекции по психиатрии в Сальпетриере, а с 1825 года продолжает свою деятельность в качестве первого клинического преподавателя в Шарантоне, где он проработал вплоть до самой смерти в 1840 году. Эскироль первым стал официально преподавать психиатрию во Франции, он же – автор первого научного руководства по психиатрии.
Фуко задается следующим более чем логичным вопросом: «Каким образом при отсутствии тела и исцеления, характеризующем психиатрическую практику, врач может быть действительно провозглашен врачом?»[68]. И отвечает: психиатр «получает статус врача в силу одного того, что его окружают в качестве слушателей и зрителей студенты»[69]. Таков неожиданный, на первый взгляд, итог клинической презентации. Эскироль представляет больного студентам, выставляет его как объект напоказ, наделяя себя позицией знающего, обладающего властью. При этом корпус студентов составляет «институциональную корпорацию», жизненная необходимость которой определяется отсутствием тела больного. Отсутствие тела больного, а точнее больного тела, восполняется телами студентов и знающего врача. Таковы смещения в психиатрическом треугольнике
