Дед сделал подношение «святому человеку» в виде ящика водки и некоторой суммы наличности и попросил почтенного Тудэба «посмотреть парнишку». Меня усадили прямо на землю перед деревом с лентами. Шаман разжег костер, накидал туда каких-то травок, от дыма которых у меня сначала защипало в носу, затем стало легко и весело, будто хватил кружку дедова пива – имелся к тому времени опыт нелегального употребления данного напитка. Затем, вооружившись бубном, он исполнил забавный танец и спел что-то не очень благозвучное на непонятном языке. В завершение процедуры закатил глаза к небесам и упал на траву.
Провалявшись с четверть часа, очухался и, кивнув головой Деду, чтобы следовал за ним, отошел в сторонку шагов на двадцать. Говорили негромко и не очень долго. Разумеется, я напрягал слух изо всех сил, чтобы подслушать разговор взрослых, но кроме невнятной фразы «Путь воина» так ничего и не смог разобрать из монотонного бурчания Тудэба Батуева.
Закончив разговор, мужчины вернулись к костру.
Шаман обратился ко мне с краткой, но вполне доходчивой речью:
– Все, что тебе необходимо знать, расскажет твой багша[1] Иван, если пожелает. Сюда больше не приходи, духи рассердятся, накажут, очень больной будешь. – После этих слов он, не прощаясь, скрылся в своем жилище и до самого нашего отъезда оттуда не показывался.
Всю дорогу до дома Дед задумчиво молчал. Поначалу я пытался его разговорить, но быстро понял, что все мои потуги бесполезны, обиженно отвернулся и стал демонстративно любоваться проносящимися мимо деревьями.
Незаметно для меня пролетели немногим более двенадцати лет жизни на байкальском острове Ольхон. После сдачи положенных экзаменов и получения аттестата зрелости вопрос «Как поступить дальше?» передо мной не стоял. Под влиянием Деда я уже для себя решил, что пойду в армию. Не в какое-либо военное училище, а именно на контрактную службу рядовым бойцом.
Дед частенько сетовал, дескать, зря в России отменили всеобщую воинскую обязанность. По его глубокому убеждению, каждый настоящий мужик должен пройти через горнило какой-нибудь вооруженной заварухи. Таким образом, ему подспудно, но ненавязчиво удалось вбить в мою романтическую башку необходимость стать профессиональным военным. При этом не начать карьеру «в тепличных условиях какого-нибудь училища», а практически сразу же после получения определенного минимума военных знаний «хлебнуть полной мерой пота, крови и окопного дерьма, ибо, не попробовав, не узнаешь».
