Моё появление в общем зале отдыхающие охранницы встретили полным молчанием, с нездоровым интересом разглядывая и меня, и изменения в моей одежде. Такое ощущение, что девушек не только не стало меньше, а наоборот, раза этак в два прибавилось. А еще прибавилось алкоголя, если судить по количеству пустой стеклянной тары, что стояла под столами.
Я постарался улыбнулся, держась, по возможности, прямо.
– А Илана? – спросила меня вдруг одна, когда я уже почти пересек зал.
– Там, – кивнул я назад, приостановившись. – Лежит, отдыхает.
– А ты, значит…
– Да, – подтвердил я. – Как видишь.
– Силён.
– Есть такое.
– Это… в следующий раз, как у меня по графику будет, не согласишься со мной? Меня Наташа зовут.
– Может, и соглашусь, – устало ответил я, оценивая взглядом новую кандидатку, – но попозже, у меня Марина второй на очереди.
– И со мной, – тут же подала голос другая. – Я Ольга.
– И со мной!
Имена посыпались со всех сторон, и мне пришлось поднять руку, чтобы все замолчали.
– В общем, – обвёл я взглядом поедающих меня глазами девушек, – я вас всех всё равно не запомню. Вы лучше подготовьте список и Раисе Захаровне передайте, а я рассмотрю.
После чего, не дожидаясь ответа, поплёлся дальше по коридору.
На следующий день я еле встал, мышцы во всём теле горели огнем, заставляя при каждом шаге шумно выдыхать, чтобы не сорваться на охи и ахи.
Остальные парни, увидев, в каком состоянии я вернулся, изрядно перетрухали и буквально подняли мамок на уши. А после, узнав, что это была одна из охранниц, хором заявили, что больше к ним не пойдут, потому как не готовы испытывать подобные боль и страдания. Вопреки моим увещеваниям, что всё нормально и это я сам себя так уделал, резонанс получился нешуточный, и дошло до самой главы всея безопасности госпожи Мирославы.
Ею же в присутствии Захаровны был устроен форменный допрос. Причём поначалу все дружно подозревали, что я выгораживаю свою предполагаемую мучительницу. То ли считали, что я стокгольмским синдромом заболел, то ли думали, что Илана меня в край запугала. Наивные.
Я предложил не делать поспешных выводов и опросить саму Илану и кого-нибудь из девушек, сидевших в баре.
Временно меня оставили в покое.
Снова вернулась главная безопасница где-то часа через два. Осмотрела меня долгим прищуренным взглядом не предвещающим ничего хорошего, но больше ничего не спросила и хмуро скомандовала «мамке» отбой.
В гареме я ещё раз сказал, что всё «ок» и что мне даже понравилось, после чего остальными был записан в махровые мазохисты.
