На ладони Костяна лежала шпанга фашисткой Германии. Если я правильно помню, именно так называют знаки в виде застежки. Вот правда на этом мои познания заканчиваются, в голове вертится что-то смутное про ближний бой, но точнее я сейчас не помню.
А может быть, просто никогда и не знал. Меня эта тема всегда мало интересовала…
Хотя, если бы не мое стойкое неприятие к свастике, то, возможно, именно эту награду можно было бы назвать и симпатичной. Скрещенные граната и штык-нож, дубовые листья — все это смотрелось солидно и внушало уважение.
Присмотревшись, я заметил жёлуди, которые у рыцарей означали созревшую силу, то есть носивший их уже считался не мальчиком, а ветераном. Да уж, занятная вещица…
— Тяжеленькая, — прокомментировал я, покрутив награду в руках, и вернув её Костяну. — Сантиметров десять в длину?
— Это пехотный знак, им награждали за рукопашные схватки, — с видом знатока просветил меня Кузнечик. — Причем вроде как это серебряная награда, их меньше вручали, чем бронзовых.
— И за изделие из серебра дают всего триста баксов? — тут же усомнился Мирон. — И это я еще не вспоминаю про историческую ценность и редкость. Не буду утверждать, но мне кажется, что тебя пытаются нагло кинуть.
— Нет, она же не вся драгоценная, — начал оправдываться Костян. — Мне сказали, что такие штуки делали из цинка, а сверху уже покрывали серебром или бронзой. Вот ещё оказывается золотые были, но их вручал лично Гитлер и очень редко. Вот если я такую где-нибудь найду, то за неё сразу в десять раз больше не глядя отвалят.
— Не мне тебя учить жизни, конечно, — покачал я головой. — Но это боевая награда, неважно, наша она или немецкая. Такие вещи просто так не всплывают, а торговать ими — это верный путь к неприятностям.
— Вот не зря мне эта плита сразу не понравилась, — категорично рубанул воздух рукой Мирон. — Чуял я в ней какой-то подвох, уж слишком она чистая была.
— Да ладно тебе, какой подвох? — отмахнулся Кузнечик, разглядывая находку. Мне почему-то показалось, что он уже и не слишком рад, что похвастался перед нами шпангой. — Спрятал кто-то от греха подальше, да и забыл про это. Плитой явно давно не пользовались, скорее всего поменяли на новую, а эту вместо тумбочки где-нибудь на даче использовали.
— А почему тогда твои алкаши её предварительно не обшарили? — не отступал Мирон. — Неужели они совсем мозги пропили и не догадались внутрь заглянуть? Как по мне, так у подобных ханыг нюх на любые захоронки лучше, чем у любой розыскной собаки.
