— Девочки мои, лесавки-безобразницы, проводите-ка их со всеми почестями, — неожиданно сильным голосом крикнула кикимора.
Тут же со всех сторон послышалось улюлюканье и нам на головы посыпались сухие листья и цветы. Я пыталась хоть что-то разглядеть в верхушках деревьев, но кроме какого-то мелькания ничего не видела. А вот пыль эта, что сыпалась на нас, уже вовсю лезла в рот и в глаза.
— Бежим, — схватил меня за руку Иван и побежал. — От лесавок так просто не выберешься, если успеют спуститься с верхушек…
Отбежав на безопасное расстояние, мы принялись очищать друг друга от трухи и паутины, которой оказались обвиты с головы до ног.
— А кто это — лесавки? — спросила я, когда от остатков нечистого мусора нас избавило волшебство Ивана.
— Дети Марфы. Болото кишит ими. Они жутко непослушные, даже меня не боятся. Только мать и слушают.
— Да уж… Не знала, что кикимора — такая злодейка.
О чем я говорю? Еще два дня назад ни в каких кикимор и лешиев я и вовсе не верила, а теперь рассуждаю на тему добра и зла среди нечисти.
— Да нет, она не злая. Вообще-то, мы с ней давние друзья. Не раз она мне здорово помогала. Не знаю, что это с ней сегодня…
— Может, ревнует? — хихикнула я.
— К тебе что ли?
— Ну не ее же ты целовал.
Эта мысль насмешила меня до такой степени, что от смеха я даже на землю повалилась и схватилась за живот. Я смеялась, пока не поняла, что делаю это не одна. Рядом кто-то смеялся моим же голосом. Причем я уже перестала, а он или она все продолжали.
— Кто это? — с ужасом воззрилась я на Ивана.
Он посмотрел на меня, как на убогую, вздохнул, как столетний старик, и опустился рядом.
— Я же тебе уже говорил, что находишься не в обычном лесу, а в волшебном, — начал объяснять он, как нерадивой ученице. — Неужели ты и вправду думаешь, что мы тут одни? Лес полон духов, дорогуша. Каждый из них за чем-нибудь следит. Цветич — за цветами, Плодич — за плодами, Пущевик — самый главный в лесной пуще, Моховик — во мхах… В общем, тут их видимо-невидимо, только человеческий глаз их не в состоянии разглядеть. А передразнивает тебя сейчас Лука. Любит он так пошутить…
Иван замолчал и как-то даже ссутулился, словно вековая усталость давила ему на плечи. Мне даже жалко стало его в какой-то момент, пока не вспомнила о его ночном обличье.
— А люди тут бывают? — решила сменить я тему, чтобы не поддаваться злости, которая уже снова готовилась вспыхнуть во мне.
— Они и сейчас есть, только нас видеть не могут. Вон, грибник, припозднился он что-то…
