Круг из молодежи постоянно находился в движении. Девушки и парни вскакивали и пускались в пляс возле гармониста. И тогда я наблюдала самое интересное. Порой места девушек занимали парни, а когда первые возвращались, то требовали поцелуев за то, что освободят место. Да это похлеще нашей игры в бутылочку! И ведь целовали, а то и на колени к парням забирались. А те их принимались тискать, да довольно откровенно. А я-то думала, что во времена наших предков царили пуританские нравы.
Надо ли говорить, что к нам с Лидой никто не подходил, хоть и взгляды бросали чаще, чем на других девушек. Побаивались, видать, нашего «братца», который тоже, к слову, сиднем сидел и даже не смотрел ни на кого. И какие такие мысли его одолевают?
— Антип, ну я уже устала сидеть, — схватила его за руку Лида и первая вскочила на ноги. — Пойдем уже потанцуем!
Ну подруга, ну дает! Я конечно знала, что она любит танцевать, но не русские народные танцы же. Хотя, движения не сложные и повторяются, запомнить можно.
Когда Антип с Лидой присоединились к уже приличному кругу танцующих и закружил их веселый хоровод, так тоскливо мне почему-то стало, хоть вой. Да и сидеть осталась я одна, не считая нескольких воркующих и целующихся пар. В общем, почувствовала я себя лишней на том празднике жизни и молодости, решила прогуляться вдоль берега, полюбоваться, как блестит озерная гладь в свете луны.
Чем дальше я удалялась от посиделок, тем тише становилась музыка, ее сменяли естественные звуки — плеск воды, стрекот сверчков. И под этот аккомпанемент плескалась в моей душе сентиментальная грусть. Хотела бы я точно так же просто относиться к жизни, как это делает Лида. Вот ведь оказалась в прошлом, из которого еще не знает выберется ли, а все нипочем. Хочет веселиться — делает это, а уж если Лиде захочется поплакать, так и это провернет со смаком. Она во все вкладывала душу. Не то что некоторые, чью душу даже мать родная называла потемками.
Я так глубоко задумалась, что и не заметила, как свернула от озера и немного углубилась в лес. Ну и почти сразу же неприятности, о которых так настойчиво предупреждала интуиция, нашли меня.
— Опаньки, други! Вы только гляньте, какая краля к нам забрела на огонек, — раздалось слева от меня. Пьяному голосу сопутствовало ржание нескольких сразу пастей. — Иди сюда, краса! Погрейся возле нашего огонька.
Вокруг небольшого костерка сидели пять парней и распивали, по всей видимости, что-то очень крепкое. Морды у всех раскраснелись, а глаза пьяно блестели. Самая опасная стадия опьянения, когда начинают терять над собой контроль.
