— Мам, я не знаю, как это получилось. Само, — сложила я руки на столе и уронила на них голову. — Да и заслужил он! — с силой выговорила следом.
— Да плевать мне на него, — простонала мама. — Ты о себе-то подумала?
— Так я же не на смерть, а так… не неприятности…
— Дурочка ты! Какая разница? Ты прокляла человека, а за это полагается наказание. А ну ка, давай шементом дуй в сарай, снимай скверну! Может еще успеешь…
Уговаривать меня не пришлось, последствия проклятия уже начинали действовать. Тело ломило, суставы выкручивало, и голова трещала так, словно по темечку били маленьким молоточком.
Сараем мама называла довольно симпатичную времянку, притулившуюся возле самого забора. Это был и наш склад, где хранились съестные и колдовские припасы, и чистилище от всякой разной скверны. Всегда наготове имелась бочка с заговоренной грязью, в которую я и забралась по горло, едва только закрыла в сарай дверь и разделась догола. Стараясь не обращать внимания на холод и вонь, исходящую от грязи, я как заведенная повторяла заклинание: «Не свята и не грешна. Что сказала, то уже не заберешь. Летят слова мимо поля, через лес, за моря и океаны. Хоронятся за высокими горами. Что было моим таковым уже не считается. Чисты мои уста и помыслы…» Из бочки выбралась, когда зуб на зуб уже не попадал. Окатила себя ведром ледяной воды, отчего едва сердце не остановилось, и на негнущихся ногах вернулась в дом.
— Не исчезла, — сокрушенно вздохнула мать. — Лишь бледнее стала. Есть еще одно средство. Ночью пойдешь на кладбище за чертополохом. Сварю тебе обеляющее зелье, а потом напарю в бане как следует.
— Только не это! — взвыла я.
Лишь дважды в жизни мать меня парила чертополохом: когда сглазила меня старуха-ведьма в детстве, и когда я затаила обиду на учительницу по географии, за то что та грозила мне неаттестацией в четверти. Оба раза мне казалось, что меня убивают. А потом еще три дня кожа горела, словно ее натерли скипидаром, хоть следов от колючек и не осталось.
— Не хотела бы я оказаться на твоем месте, — съехидничала Мурка и тут же выгнула спину и встопорщила хвост, когда я замахнулась на нее половником. — Отвечать нужно за ошибки, — подлила она масла в огонь и выскочила из кухни.
— Мам!.. — взмолилась я, но та меня будто не слышала.
— Если и это не поможет, то от кары тебе не уйти.
