Когда роба эта вплыла на кухню, я зажмурилась.
— Что опять не так? — недовольно поинтересовался Василий.
Не могла же я ему сказать, что увидев его таким, сразу же подумала о том невидимом месте его тела, которое осталось неприкрытым. Сам виноват — нечего было вчера трясти передо мной чреслами. Я может, излишне впечатлительная, и теперь вовек не забуду, как выглядит его хозяйство.
— Да как-то по-дурацки выглядишь, — невольно скривилась я. — Может, трусы наденешь?
— Какая-то ты странная… Трусы-то зачем?
— Слушай, надень и все! К чему эти вопросы?!
Я бесилась, сама не знаю, почему. Нет, ну конечно, причин у меня для злости было хоть отбавляй, начиная со вчерашнего дня. Но сейчас-то меня раздражало именно то, как он выглядел. И когда Василий вышел с балкона в тесном гульфике, вместо трусов, я и вовсе потеряла дар речи. Но сказать что-то еще не рискнула. Уж лучше бы он ходил голый!
— Куда же ушли те, что выжили? — вспомнила я, о чем мы говорили до этого, стараясь не смотреть на безголовое тело, что сидело напротив и с аппетитом уплетало завтрак. Сама я ковырялась вилкой в тарелке и прихлебывала кофе.
— В леса, подальше от городов. Мы и сейчас там живем, повырубать частично пришлось, правда… Но только там практически не осталось радиации, ну и маги наши постоянно обновляют защитный барьер.
— А у тебя есть семья? Мать, отец, браться, сестры?..
— Мы живем с отцом. Мать умерла, когда я был совсем маленьким. Я рос вольной птицей, — в голосе его послышалась усмешка.
— А сколько тебе лет?
— Двадцать семь.
Выглядит старше. Хотя, я и разглядеть-то его толком не успела.
Я бросила взгляд на часы и поняла, что если и дальше буду сидеть, попивать кофе и мирно беседовать с невидимым Василием, то рискую опоздать на консультацию. Все же, мне еще предстояло добираться до универа на перекладных.
— Мне пора собираться, — встала я из-за стола и убрала чашку в раковину.
— Если пообещаешь, что никому ничего не станешь рассказывать, выпущу тебя из дома, так и быть, — огорошил он меня. О том, что являюсь его заложницей, я успела позабыть.
— Так заколдуй меня, ты ж умеешь, — обозлилась я.
— Не хочу давить на тебя. Да и я против насилия, такова уж моя природа. И так вчера малость позверствовал, — раздался его смущенный голос. — Просто пообещай. Я тебе верю.
— Хорошо. Буду нема, как рыба, — да и ни один человек в здравом уме не поверит, даже если я захочу кому-то что-то рассказать.
Чувствовала себя не в своей тарелке, выходя из квартиры, закрывая дверь на ключ и понимая, что там, за нею, остался совершенно посторонний мне человек, который будет дожидаться моего возвращения.
