— Ты хороший?
— Я самый лучший, козявка, — тихо ответил Эм. — Пошли, я тебя отвезу домой.
Она обмякла в его руках, и Эм осторожно повёл её к машине. Самый смелый, а может самый доставучий из прохожих таки подошел к ним, подозрительно разглядывая простецкий наряд парня и минималистский Ксюшин:
— Вы кто будете девочке?
— Брат я этой идиотке! — стараясь не переиграть досаду и злость в голосе, ответил Эм. — Спёрла в холодильнике бутылку и напилась с утра пораньше.
— Всё-таки документы покажите…
Вот назойливый! Эм смешался на минуту, а потом наехал на мужчину:
— С чего это я тебе показывать должен?! Свои покажи! Полицейский? Где удостоверение?
Как известно, лучшая защита — это нападение. И метод подействовал. Мужик отцепился, поучающим тоном сказав на прощание:
— Детей воспитывать надо! А то нарожают…
— Да пошел ты, — коротко ответил Эм, усаживая Ксюшу в «Рено».
Девочка уже не сопротивлялась. Она продолжала что-то неразборчиво бормотать, но скорее устало и без особой увлечённости. Эм резво развернулся на площади и поехал к хате. Чёрт подери всё на свете! Связался с козявкой, как идиот, всё побоку теперь, надо нянчиться. Пока она угомонится, пока проспится, пока придёт в себя… Заказ ему сегодня не закончить, это точно.
До хаты было метров сто. Но Ксюша умудрилась уснуть за это время. Спала она крепко, видно, давно не высыпалась, потому что Эму так и не удалось разбудить её. Пришлось вынимать из машины и нести в дом. Хорошо, что он не запер дверь, вылетая на поиски пьянчужки! Сгрузив ношу на диван, Эм вытер пот со лба и пошел на поиски бутылки «доктора Джека».
Два глотка подбодрили его. Ксюша не проснулась, и он накрыл её простынёй. Проснётся к вечеру. Будет помятая и похмельная. Придётся отпаивать крепким кофе. У неё будет болеть голова и бунтовать желудок. А мы будем всё терпеть… Потому что сами виноваты. Всё это Эм сказал своей любимой подруге-бутылке и потряс головой.
Присев рядом с Ксюшей, он убрал волосы с её лица и коснулся пальцами щеки. Что-то снова шевельнулось в сердце, и Эм даже не удивился, узнав жалость. Ему стало жалко Ксюшу. Не потому, что она напилась, а потому что попала в такую ситуацию. Дурочка, подумала, что он убивает людей, а потом их рисует. И испугалась… Неудивительно, ведь столько видела уже. А смотрящий ее просто напыщенный балбес. Смотрит он! Деньги считать любит, а попадется девочка настоящему маньяку…
Эм погладил Ксюшу по лицу, и она пошевелилась, свернулась клубочком, сунув ладошку под щёку. Синеватые веки и пухлый полуоткрытый рот растрогали его до глубины души, и Эм закрыл глаза, отдаваясь на волю вновь обретённого чувства, наслаждаясь возможностью опять реагировать на жизнь, как раньше. Надо рисовать, пока эмоции не исчезли, пока рядом этот ребёнок!
