— Как-нибудь заглянем с вами туда, и вы представите мне этих подружек. А?
— Они давно уже не подруги, но если вы, лицо официальное, утверждаете обратное, могут и подружиться.
— Не знаю, что и думать о вас…
— …что вы встретили человека, который способен все устроить. Если вам понадобится…
— Если мне, скажем, понадобится стул?
— Получите два, — с готовностью подхватил Затько. — На один сядете, второй будете исследовать. Через неделю пересядете. На котором сидели, станете исследовать, который исследовали, на тот сядете. А после ответите на вопросы анкеты: какой лучше, на каком было жестко сидеть, какой скрипел и тому подобное. Я не ясно выражаюсь?..
— Не очень. — Ян нервно поерзал и посмотрел на часы: — Пошутили и хватит.
— Дайте договорить, — не унимался Затько. — На любом из них вам будет удобно и не жестко сидеть, ни один не скрипнет. А главное — оба будут ваши. Ясно?
— Воображаете, что я коллекционирую стулья?
— Вы меня не поняли, — оскорбился Затько. — А вот директор оценил и поставил во главе отдела рационализации и изобретений.
— Прекрасно, — кивнул Ян. — Вы сделали карьеру.
— Я сделал головокружительную карьеру. — Затько разошелся и не мог остановиться. — Был обыкновенным сантехником, а благодаря директору я сегодня инженер. Известно вам, сколько из Лескова вышло инженеров?
— Явно больше, чем следовало. — Ян со вздохом встал.
— Семнадцать, — сказал Затько. — Я был пятнадцатый. Восемнадцатым станет мой сын. А кто помог ему пробиться в институт? Наш дорогой директор. Он всем помогает. Большой души человек. Вот давеча у Манцики заболел зуб…
— Кто такая Манцика?
— Наша буфетчица! — оскорбленно воскликнул Затько. — И что, по-вашему, сделал наш директор?
— Вырвал ей зуб.
— Скажете тоже! — возмутился Затько. — На такое он не отважился бы, зато дал ей свою служебную «Татру» и позвонил профессору Микланеку, чтобы тот лично вырвал ей зуб под шведским обезболиванием.
— Какое еще шведское обезболивание?
— Вы не знаете?
— Я лечу зубы в обычной поликлинике и радуюсь, когда не приходится долго сидеть в очереди.
— Если вас беспокоят зубы, я скажу об этом нашему дорогому директору.
Ян вспомнил об искусственной челюсти Арендарчика и содрогнулся. Так проходит земная слава. Слава вампира. Бедный Вампир. Ян слушал своего говорливого посетителя, мучительно сознавая, что поступает недостойно — допытывается, выведывает, собирает сплетни, чего прежде никогда не делал. К тому же все, услышанное об Арендарчике, говорило в его пользу: душа человек, филантроп.
