В октябре он получил деньги, теплое белье и берданку. Сразу же заговорил с урядником об охоте.
— Разве здесь охота! Вот на Тянь-Шане охота, это охота! Вы, поди, про кулана и джейрана никогда и не слыхали? У нас на волков с плетью охотятся. Могу показать. Хорошего коня нужно. Плеть сам сделаю. А на перепелов — того проще: есть ястреба-перепелятники. Такому ястребу завязывают глаза конскими волосами, просунутыми в дырочки в веках. Отсюда и пошло: «развяжи глаза». Развяжут глаза ястребу и бросают его на взлетевшего перепела. А знаете, что такое чокпар? Палка с утолщением на конце. На зайца. Охотник-чокпарщик за сезон убивает триста зайцев.
Урядник Сивков, природный сибиряк, был заинтересован и задет за живое.
— Много вы знаете, да ничего не понимаете. Подайтесь в сторону Качуга — тогда поймете, что такое здешняя охота. Одному далеко ходить не советую, возьмите кого-нибудь из местных. Заплутаетесь. Кулан, чурбан… Да разве это охота — с плетью да с чурбаном? Тьфу! Я вот в прошлом году…
Проводника брать не стал. Заблудиться было трудно: все время шел по обочине тракта на север. Потом подсел на попутную подводу.
В Качуге без труда разыскал избу Зикеева. Во дворе худощавый сумрачный человек с тяжелыми надбровными дугами колол дрова. В его огромных загрубелых руках топор казался игрушечным.
— Бог помощь рабочему министру!
Человек выронил топор, уставился на Фрунзе вытаращенными глазами. Смахнул не то каплю пота, не то слезу, кинулся к Фрунзе, облапил, чуть не задушил.
— Арсений!.. Да откуда же вы взялись, Арсений? Ведь писали, что направят в Ичерскую волость?
— Писал, да все переменилось. Теперь мы соседи.
Жиделев (а это был он) радостно засуетился.
— Так это же прямо-таки невероятно! В избу, в избу… Хозяйка, самовар — живо! Медку поболее. Родной вы мой, а я все годы только вас и вспоминал без конца. Получал ваши письма из Николаевска.
Встреча обоих взволновала. Сидели за самоваром, обжигались чаем, торопились рассказать друг другу о себе, о товарищах по каторге, по ссылке, вспоминали прошлое.
— Боялся не застать вас на месте. Бежать думаете?
— Думаю, Арсений, ох как думаю! Да с Иркутском все не удается связаться. Наших тут много: в Верхнеудинске — Вагжанов, я его знаю по Думе; на Мысовой — Серов; в Иркутске — Миха Цхакая; в Чите — наша Вера Любимова; есть ссыльные на Тарбагатайских угольных копях, на Петровском металлургическом заводе и в других местах. Надо бы со всеми повидаться, всех объехать. Только за мной особо строгий надзор, шагу не дают ступить. А до Иркутска, почитай, больше двухсот верст.
