Наконец Василисе надоело наблюдать за тем, как лицо художника все сильнее покрывается краской и она, взяв влажную салфетку, подошла к нему и провела ею по его щеке.
Он на мгновение замер, не ожидая от нее такого жеста.
— Какой кошмар, — прошептала она, — тут одной салфеткой не обойдешься.
По его коже вдруг побежали мурашки, а сердце чуть не остановилось. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Это словно разноцветный всплеск в голове, а в солнечном сплетении комок образовался, который мешает дышать.
Девушка взяла еще одну салфетку и снова провела по его лицу, хмурясь и ища, где же он еще испачкался?
Ярослав резко поймал Василису за руку и опустил глаза.
— Хватит, — сказал он, — я сам справлюсь.
Парень сам не знал, зачем он это сказал.
— Тебе не нравиться? — обижено спросила девушка, делая шаг назад.
Он снова почувствовал себя странно, словно его не земля сейчас держит, а она. И чем дальше Вася, тем ему хуже. До него, наконец, дошло, почему он не уезжал от нее, хотя эту «мать» давно прогнал из дома с полицией. Почему рисует хорошие картины, только когда она рядом. Почему ждет ее из института, чтобы вместе пойти домой и почему каждое утро гладит себе рубашку, хотя никогда этого не делал. Даже шоколадку в холодильнике не ест, а оставляет ей, хотя сладости — его слабость. Это странное поведение он заметил за собой недавно, и только сейчас понял, что влюбился. Конкретно так втюхался.
— Что-то не так? — спросила подруга, смотря на его растерянность.
Слава резко обернулся на нее и посмотрел ей в глаза.
— А ты бы оставила мне шоколадку, или сама съела.
Этот вопрос застал ее врасплох. Даже как будущий психолог, она не ожидала такого вопроса.
— У меня аллергия на шоколад, — заикаясь, ответила она, ничего не понимая, — поэтому я его не ем.
Художник улыбнулся, опустил голову и выронил кисть. Желтая краска брызнула с нее на белоснежный ковер.
— А я, как дурак, тебе ее оставляю, не ем.
Затем он протянул руку и коснулся ее волос и взял прядь в руки. Василиса, словно испуганный котенок, замерла в непонимании.
— Ну так, съешь ее, — ее хватило только на еле понятный лепет. Ее сердце стучало в груди как ненормальное, а разум совсем помутился.
— Нет, — покачал головой Ярослав, — Я все равно оставлю ее тебе.
— Зачем? — выдохнула она.
— Я же люблю тебя. Значит оставлю.
Теперь они смотрели друг другу в глаза и словно впервые видели друг друга. Василиса совершенно не понимала что делать, и постепенно впадала в панику. Вот что-что, а резкие признания и сюрпризы выбивали ее из колеи.
