Иван Степанович Силаев принял решение, во-первых, выяснить, есть ли вода в верхнем и нижнем барботерах.
Оказалось, что вода есть. Были проведены необходимые операции по ее удалению. Я повторяю, что удаление воды проводилось для того, чтобы не допустить крупного парообразования, причем уже было ясно, что какого-то второго парового мощного взрыва произойти не могло, а могло быть интенсивное парообразование с выносом большого количества радиоактивных частиц пыли. Поэтому на всякий случай воду нужно было удалить, а в случае необходимости введения охлаждения тогда, когда масса уже попадет в эти помещения, воду можно было снова ввести в эти помещения как охлаждающий фактор. Вот такие решения и были приняты и запротоколированы.
В это время появился Евгений Павлович, стал говорить о возможности «китайского синдрома», о том, что эти барботеры – нижний и верхний – будут проплавлены, и что какая-то часть топлива может попасть в землю и дальше, проплавляя землю, дойти до водоносных слоев. Водоносные слои под Чернобыльской атомной станцией (и в этом смысле она была очень неудачно поставлена) располагались на глубине 32 метра, и, конечно, даже если какая-то часть топлива попала бы туда, то возникла бы угроза заражения достаточно большого бассейна, питающего заметную часть Украины. Вероятность такого события представлялась чрезвычайно малой, но, тем не менее, как превентивную меру после некоторых колебаний все-таки приняли. Евгений Павлович настоял на том, чтобы нижний поддон под фундаментной плитой реактора был сооружен. Для этого очень активно работали шахтеры во главе со своим министром тов. Щадовым и специалисты из Минспецтяжстроя во главе с министром Брежневым, которые вели работы по созданию соответствующих тоннелей под фундаментной плитой 4-го блока с тем, чтобы потом в этих тоннелях можно было заложить бетонные плиты, причем бетонные плиты с возможностью их охлаждения. И все это было сконструировано и сделано за достаточно короткий срок.
Где-то в десятых числах мая появился, по вызову Велихова, Вячеслав Дмитриевич Письменный с чемоданом различных образцов материалов, которые имитационно лазером или расплавленной какой-то массой прожигались на достаточно глубокие расстояния. Все это психологически подействовало на Ивана Степановича Силаева, и он эти работы разрешил. Возможно, эти работы были избыточны, но в то время можно было понять, что это превентивная мера, на всякий случай – а вдруг действительно какая-то масса прорвется. Она психологически очень действовала на население как мероприятие, защищающее подпочвенные воды, но и позволила (почему я и не возражал против этих работ) на этом этапе сразу сосредоточить достаточно большое количество техники.
