Ун через десять меня совместными усилиями откопали настолько, что я смог вытянуть руки полностью, освободил плечи и, если бы не ужасающе тяжелая плита на спине, мог бы даже попробовать подняться. Но потом решил, что можно сделать иначе и, свистнув нурре, велел ей перегрызть ремни, которыми крепился к туловищу нагрудник.
Пакость немедленно это сделала. После чего я попросил мастера-вора вытащить из-под меня эту неудобную железку и постарался максимально ужаться, да еще и весь воздух из легких выдавил, чтобы искореженную пластину можно было убрать.
Пакость, когда мастер-вор протянул ко мне руки, негодующе заверещала, заставив его отпрянуть и приглушенно выругаться.
– Цыц, – прикрикнул я. – Вздумает поранить, тогда убьешь. А пока не смей мешать!
– Мя! – сердито выдохнула нурра, явно не одобряя близость постороннего человека. После чего нахально запрыгнула мне на голову, прижала уши и, распахнув пасть, оскалила окровавленные клычки, всем видом показывая, что вцепится чужаку в горло при малейшей угрозе.
– Тихо, тихо, – несколько нервно рассмеялся старый вор, снова протягивая руки к нагруднику. – Ничего я твоему хозяину не сделаю. Моя задача его вытащить, а не удавить, так что не скалься. Убивать его не в моих интересах.
– Ур-р-р, – заворчала нурра, но все же с места не сдвинулась. Только внимательно следила за тем, как я пыхчу и изворачиваюсь, позволяя стащить с себя покореженный доспех.
Наконец мастер Рез его благополучно вытащил, и сразу стало легче дышать. Даже посвободнее стало, что ли. Хотя, может, еще и потому, что мудрый Изя успел незаметно подложить под плиту несколько камней, чтобы в случае чего она не придавила меня окончательно. Пока зодчий возился с нагрудником, хвостяра сумел еще немного ее приподнять, попутно улишши аккуратно выгребли оттуда окружившие меня булыжники. И только после этого я предпринял попытку выбраться.
Мастер Рез тоже в стороне не остался, поэтому спустя три четверти рина мучений, сопровождаемых яростным матом, скрежетом и шумом осыпающихся камней, я все-таки выбрался на свободу. Грязный, пыльный, в обрывках пальто, в изорванных до неузнаваемости сапогах и в жалких обносках, к тому же щедро покрытых кровью, выступившей из многочисленных царапин.
– Зато живой, – проворчал я, натолкнувшись на неодобрительный взгляд нурры. – И вообще, мы, можно сказать, легко отделались. Да, мастер Рез?
Старый вор пристально на меня посмотрел. А потом хмыкнул и наклонил голову.
