над
состоянием» (с. 235).
Здесь возникает необходимость в нескольких терминологических уточнениях. Место в приведенном в данной работе определении не вполне совпадает с «местом», которое де Серто противопоставляет пространству (так же, как геометрическая фигура противопоставлена движению, непроизнесенное слово – высказанному и список – маршруту): в данном случае речь идет о месте, обладающем установленным и символическим значением, месте антропологическом. Естественно, необходимо, чтобы это значение начало работать, чтобы место начало жить, возникли перемещения – и ничто не мешает именовать это движение пространством. Однако нас здесь интересует другое: мы включаем в определение антропологического места возможность перемещений, которые в нем осуществляются, дискурса, который здесь проговаривается, и характеризующего его языка. И понятие пространства в его нынешнем употреблении (например, в разговоре о «покорении космического пространства» в более практическом, нежели поэтическом, ключе, или при необходимости обозначить места, которые не назовешь или которые трудно поименовать наилучшим – или наименее плохим – образом средствами нового, но уже ставшего стереотипным языка путешествий, гостиничной и развлекательной индустрии: «досуговые пространства», «спортивные пространства», скорее нежели «места встреч»), кажется наиболее удобно применимым как раз благодаря отсутствию отличительных признаков, в отношении лишенной символического измерения поверхности планеты.
Здесь у нас может возникнуть соблазн противопоставить наделенное символическим значением «пространство места» лишенному символического значения «пространству не-места». Однако это лишь приведет нас к актуальному «негативному определению» не-места, преодолеть которое нам поможет анализа пространства, предложенный Мишелем де Серто.
Понятие «пространства» само по себе более абстрактно, чем понятие «места», которое как минимум отсылает нас к событию (имевшее место), мифу (который, говорят, имел место) или истории (большим значимым местам). Пространство же одинаково может относиться к простору, дистанции между двумя предметами или точками («пространство» в два метра между столбами ограды) или характеризовать временную протяженность («на протяжении недели»). Это понятие чрезвычайно абстрактно, и весьма примечательным является его систематическое, хоть и в ограниченной степени дифференцированное, употребление в современной речи и в языке некоторых наиболее репрезентативных институтов нашего времени. Большой иллюстрированный словарь французского языка посвящает отдельную статью словосочетанию «воздушное пространство», означающему «часть атмосферы, движение воздушных судов в которой (менее четко, нежели в морском аналоге термина – „территориальные воды“) регулируется государством», указывая и другие возможные значения этого термина, что свидетельствует о пластичности понятия. Далее, в словосочетании «европейское судебное пространство» мы явно видим отсылку к существованию границы, однако, помимо наличия у этого «пространства» границ, оно представляет собой совокупность институций и норм, не поддающуюся конкретной локализации. Словосочетание «рекламное пространство» в равной степени относится и к участку пространства, и к отрезку времени, «предназначенного для демонстрации и потребления рекламы в разных медиа»; выражение «покупка пространства» определяется как совокупность «операций, производимых рекламным агентством в отношении рекламного пространства». Мода на понятие «пространство», употребляемое без разбора для обозначения залов для спектаклей и творческих встреч («Пространство Карден» в Париже, «Пространство Ив Роше» в Ля-Гасилли), садов («зеленые пространства»), сидений в самолетах («Espace-2000») или моделей автомобилей («Рено „Espace“»), указывает не только на ключевые темы современной эпохи (реклама, визуальные образы, досуг, свобода, мобильность), но и на абстрактность, разъедающую их смысл и представляющую для них угрозу – как если бы потребителям современного пространства предлагалось, прежде всего и главным образом как можно легкомысленнее относиться к словам.
