Как отметили Паркер и Йоханссон, мобильность горожан, как и ресурсы для формирования совместностей (commons resource), которые постоянно оспариваются и заново учреждаются, создают определенную подвижность для границ общего. В этом смысле будет полезно переосмыслить принцип Остром о границах пользовательской группы – и повторно описать границы как процессы, обозначающие способ получения и потери прав на участие140. Тем не менее, согласно Ставросу Ставридесу, не только границы изменяются в городских условиях; меняются и субъектности участников: «появляющиеся субъекты действий по производству совместностей изменяются за счет постоянной открытости „новичкам“ и сами становятся новичками»141.
Своеобразный «внутренний» вызов создателям городских совместностей можно сформулировать, обращаясь к Зиммелевским описаниям городской культуры. С этой точки зрения создатели городских совместностей, как и любые другие городские субъекты, включаются в непрерывный процесс социальной дифференциации, производя для самих себя новые идентичности и интересы, способные развиваться в разных направлениях. Чтобы совместная работа была возможной в таких условиях, идеалы гомогенности следует заменить идеалами множественности, а общность интересов попросту нельзя принимать как данность: ее нужно учреждать вновь и вновь, и этот процесс невозможно остановить142. И пусть «этика множественности» звучит привлекательно, но возникает непростой вопрос: какие механизмы ведут к институционализации такой этики как социальной практики?
По мере того как все больше усложняется структура идентичностей и интересов, появляется новая институциональная проблема: получится ли в рамках больших и сложных групп обеспечить возможность участия всем и каждому в обсуждении разных, порой конфликтующих интересов и потребностей?143 И пусть горизонтальность и вовлеченность – сущностные черты совместностей, открытым остается другой вопрос: в каком моменте формализация и «бюрократическое» разделение труда гарантируют создателям совместности возможность не только обсуждать проблемы, но и действовать? Тем не менее вызов, бросаемый сложностью (challenge of complexity), кроется не только в обсуждении границ и институционализации солидарностей.
Второй вызов городским совместностям связан с экспансивным и мультимасштабным направлением урбанизации. Как мы отмечали выше, Паркер и Йоханссон показывают, что крупномасштабность городских совместностей проблематизирует управление. Эта проблема становится еще сложнее, если мы решимся рассмотреть мультимасштабную организацию «городского». Увиденное таким образом, производство городских совместностей означает, что различные ресурсы, существующие в рамках совместностей, контролируются не создателями, а внешними процессами (например, даже сквоту могут потребоваться еда, инструменты и материалы для ремонта). Таким образом, городская политика распоряжения совместностями делает необходимым отслеживание этих внешних ресурсов, а также обнаружение способов наладки этих ресурсов под работу в формате совместностей – поскольку, если эти способы не будут найдены, участникам совместности угрожают смерть или голод. Эта особенность повышает шансы на захват «совместностей» рынком или государственной логикой. Как показал нам Лефевр, капиталистическая урбанизация вторгается и просачивается в поры повседневного. Она усиливает давление на всю среду, принуждаемую к валоризации, будучи втянутой в конкуренцию с новыми рынками, капиталом или же трудом. Потому совместностям постоянно необходимо расширять сети сотрудничества с другими совместностями: так они смогут противостоять процессу коммодификации и избегать жесткой конкуренции.
