– Твое личное дело, Джеймс, – сказала Даллас. – Из Программы. Получено от нашего человечка – ей удалось выкрасть всю папку. Довольно интересное чтение. – Даллас мельком взглянула на меня.
– Ты читала мою медкарту? – возмутился Джеймс, но голос дрогнул при виде документов. Даллас готова была дать ему то, чего не хотела дать я – его прошлое. Меня затрясло.
– Не всю, только хорошее. – Даллас сверкнула щербатой улыбкой. – Извини, Слоун, твое досье добыть не удалось – его отчего-то держат под замком.
Джеймс застыл, будто не веря, что это происходит наяву. Приняв папку из рук Даллас, он с квадратными глазами повернулся ко мне:
– Пошли почитаем.
– Джеймс, – подняла палец Даллас, – лучше тебе сначала самому ознакомиться. – Она снова резанула меня взглядом. Сзади как-то шумно шевельнулся Кас. В горле пересохло.
– Спасибо за совет, – ответил Джеймс и указал на пакет из фастфуда: – Это нам?
Даллас кивнула. Джеймс выдернул у нее пакет и вошел в дом, позвав меня из кухни.
Я преодолела оставшиеся ступеньки. Ужас сочился из пор кожи. На крыльце я помедлила.
– Что в досье? – прошептала я.
В лице Даллас смешивались интерес и лукавство.
– Сама узнаешь, – ответила она и придержала для меня дверь. Я уколола ее взглядом и прошла в дом.
– Татуировки, – сказал Джеймс, едва я переступила порог кухни. Он жевал чизбургер над открытой папкой. – Шрамы у меня от татуировок, представляешь? – Хлопнув по странице, он закатал рукав показать белые шрамики. На столе лежала фотография татуировки, и я ахнула при виде первого имени:
– Брэйди!
Джеймс удивленно вгляделся в снимок и отложил чизбургер.
– Я вытатуировал имя твоего брата у себя на руке, – тихо произнес он и поднял на меня взгляд. – Должно быть, он был мне очень дорог. – От этой мысли мне стало легче. Значит, Брэйди не был одинок, хотя Релм и утверждал иное. Хорошо, что они с Джеймсом были друзьями. Это многое говорит о Джеймсе и вселяет уверенность. Зря я боюсь нашего прошлого.
Джеймс подался вперед и ткнул пальцем в снимок:
– Черт побери, ты посмотри!
Я присела рядом и, прочитав, повернулась к нему:
– Миллер?
Имя Миллера было последним в списке Джеймса, но это была не татуировка, а порезы, неровные, едва зажившие, будто он… вырезал имя на коже. Я схватила его руку, внимательно разглядывая кожу на бицепсе, гладя шрамы большим пальцем.
Миллер. Миллер! Задрожавшие веки сомкнулись, что-то зазудело в черепе, будто воспоминание пробивалось через прочную корку, и вдруг она раскололась вдребезги.
