Джеймс достал из бумажника презерватив, но заметил, что я что-то разворачиваю.
– Что там? – спросил он хрипло.
– Не знаю, – ответила я, едва сдерживая панику. Джеймс немного отодвинулся, и я развернула листок, уже видя сквозь тонкую бумагу, что на нем что-то написано. Прекрасным почерком Лейси было выведено единственное слово, которое ничего для меня не значило, но когда я его прочла, дыхание отчего-то сбилось.
Миллер
– Слоун? – Голос Джеймса прозвучал откуда-то издалека. Я уронила листок. Грудь теснило горе, которого я не могла понять. Джеймс поднял записку, прочел, отбросил в сторону и взял меня за плечи: – Это от кого?
Полными страха глазами я перехватила его взгляд, дрожа всем телом.
– От Лейси.
В голове крутилось: «Миллер. Мой Миллер», но я не знала, что это значит.
Джеймс выругался, спрыгнув с кровати и натягивая брюки. Он бросил мне свою футболку и выскочил за дверь, босиком побежав по коридору. Я натянула футболку и побежала за ним.
Почему Лейси это написала, для чего положила нам в кровать? О Господи! Я побежала быстрее. Где Лейси?
Я поравнялась с Джеймсом у ее комнаты. Мы ворвались, не постучав, и остановились посередине. Джеймс водил рукой в воздухе в поисках шнура, чтобы включить свет.
– Что случилось?
Обернувшись, я увидела Каса с фонариком: припухшее от сна лицо, измятая одежда, однако сна ни в одном глазу – будто всю ночь ждал хендлеров. Загорелась лампочка, и в сердце вернулась надежда: в комнате никого нет, кровать пуста. Лейси ушла.
Кас протолкался мимо меня в комнату, откинул одеяло, будто Лейси могла там спрятаться, и повернулся к Джеймсу.
– Где она? – обвиняюще спросил он.
Джеймс подавленно ответил:
– Не знаю.
Кас резко выдернул ящики комода, чертыхнувшись, когда увидел, что они пусты. Я стояла в дверях. Всякий эффект от выпитого в Клубе самоубийц пропал, сменившись недоверием и паникой. Кас вынул из кармана телефон и забегал по комнате, набирая номер. Джеймс стоял под покачивавшейся голой лампочкой, потупив голову и тяжело дыша.
– Джеймс? – еле слышно сказала я. Он оглянулся, и меня поразила знакомая картина, которую я не знала, как трактовать: глаза у него покраснели, на коже выступили пятна, будто он еле сдерживал слезы. Значит, Лейси исчезла; тут же пришла мысль, что этот Миллер тоже ушел, причем навсегда. Выражение лица Джеймса странно совпадало с моими мыслями, будто и он переживал сейчас нечто подобное.
Джеймс закашлялся, скрывая рыдания, обнял меня и крепко поцеловал в лоб. Мышцы у него напряглись, когда я вцепилась ему в руку.
