Открыв глаза, я подхватил невесомое тельце и шагнул вперед, чтобы сразу же оказаться перед Фредмутом.
— Кто такие джины? — задал я вопрос не давая ошарашенному моим появление урсусу даже пары секунд на обдумывание.
— Лучшие убийцы в оси. Вы уже знаете что произошло? — казалось из него разом спустили весь воздух. — Я готов понести наказание, не трогайте только парней, они ни в чем не виноваты. Джины хитры как тысячи лучших воров. То что Фархат посмел использовать их, чтобы убить ваших детей, было немыслимо.
— Моих детей? — крылья за моей спиной вспыхнули так, что ближайшие ткани в комнате начали загораться.
— С ними все хорошо, их хранители не позволили им причинить вред, — Фредмут попятился от меня, потому как его шерсть начала дымиться.
— Где эти ублюдки?! — пламя начало спадать и я вновь смог контролировать собственные эмоции.
— Хранители не отдают их, — ответил медведь и только сейчас заметил маленькую девочку у меня на руках. — А это…
— Это твоя новая головная боль, — передал я ему бессознательно тельце. — Устрой ее куда-нибудь, а я пока побеседую с нашими нежданными визитерами.
Пространственный переход вывел меня не совсем туда, куда я ожидал. Видимо джины напали на детей, когда те были на прогулке. Центральный сад не был тронут в битве, и сейчас предстал передо мной таким же как и раньше. Красивым, холодным и навевающим тревогу. Вот только в этот раз, тут было отнюдь не пусто. Между деревьев тут и там мелькали головы стражей и надзирателей. Здесь их было не меньше полусотни. Для такого небольшого участка, слишком большая концентрация. И главное, все они и на шаг не приближались к центральной поляне, на которой была установлена беседка.
Внутри деревянного строения, на лавочках сидели мои жены, три из четырех. На руках они держали детей. Было видно, что все они обеспокоены, если не сказать взвинчены. Но они сидели, даже шагу не ступали за пределы беседки. Они не могли. Выход из этого злосчастного строения перекрывала существенная преграда. Три тела, скованные, скрюченные, но от этого не менее объемные. Хранители детей сидели каждый у своей добычи. Волк отгрыз своему пленнику кисть, а орел выклевал глаза. Но хуже всего досталось тому, на чьем лбу восседала синица. Даже не подходя к нему вплотную, я видел как вздулись его мышцы и вены. Эта тварь умирала, мучительно больно, как такого и заслуживала.
— Михаил, — при виде меня все три девушки облегченно выдохнули.
