— Это ведь правда, то что сказала мне Ева, — не стал я тянуть кота за хвост. — Весь этот мир, творение какого-то излишне умного человека, и вся ось такова, порталы, мировой рынок, расы и даже я.
— Запертая душа, девочка сама не знала кто она, но она сказала правду, — перед стариком появилась пиала с чаем, и он сделал из нее аккуратный глоток. — Те существа, не были людьми в том смысле в котором ты думаешь, их знания о вселенной были также бескрайни, как и мои фантазии в мире снов, для них не было границ, мудрость тысячи поколений была в их распоряжении.
— Значит правда, я всего лишь результат эксперимента, как и все вокруг, — только и оставалось мне что резюмировать его слова.
— А есть разница? Будь ты рожден гусеницей, ты бы потом стал бабочкой, будь ты рожден теленком, ты бы стал быком, но ведь не важно кто ты, если ты живешь, — достал он из воздуха печенье. — Эти существа были, а сейчас их нет, а ты есть! Живи и радуйся!
— Они заперли тебя в Обители, как собственно и других, — указал я на то что не так давно он наверняка и сам был бы рад насолить древним.
— А с чего ты решил, что нас заперли? — хмынкул старик. — Мы сами согласились, за немаленькую плату, которую тебе знать точно не стоит. Древним захотелось поиграть в богов, и не тех что ты думаешь, а в настоящих. Они сотворили все таким каким ты это знаешь, все миры оси, а нас попросили проследить за лучшими из их творений, проследить и проверить, достойны ли они. Все, кого ты видел в Обители и многие другие, мы сущности энергии мира, мы живем ей, а вы, увы, лишь пользуетесь.
— Что это значит? — спросил я старика.
— Вот когда поймешь, что это значит, тогда мы с тобой поговорим, как равные, а пока что, считай наш небольшой диалог, благодарностью за досрочное освобождение от обязанностей, — договорил старик и рассыпался горстью песка на ветру.
Вот и поговорили. Впрочем, это было полезно, теперь меня хотя бы не будут донимать мысли о том, что я чей-то эксперимент.
Глянув в то место где только что сидел старик, я заметил на песке аккуратную белую фарфоровую пиалу с золотой каймой. Какая красота, и как можно раскидываться подобным добром. Отправив этот великолепный образец посуды в пространственный карман, я встал и оглянувшись на последние лучи заходящего солнца распахнул крылья и взлетел.
Поднявшись на приличную высоту, я приблизился к грозовому облаку, в котором должен был находиться Кай.
Гром здесь стоял такой, что только диву даешься, как всю пустыню еще не смыло к чертям. Молнии сверкали с немыслимой частотой, отчего глазам становилось больно. Приближаться к подобному буйству природных сил себе дороже, поэтому я замер в сотне метров и стал ждать.
