— Спасибо, спасибо, сынок, — бормотала старушка, выпятываясь из киоска.
— Ну достала! — вздохнул Дима. — Что у тебя?
Я вытащил пачку долларов и протянул ему почти также, как он протягивал старушке водяной пистолет.
— Тут пятьсот пятьдесят. С процентами… — сказал я.
Дима снова вздохнул. Ему, видно, не понравился мой тон.
— Послушай, — сказал он. — Ты еще не в себе, что ли, после вчерашнего? Похмелиться тебе надо. А потом, ты мне должен меньше.
— Как меньше?
Дима покачал головой и нормально, по-человечески улыбнулся — мне из-за этой улыбки тут же стало неудобно, хотя я и не понимал, что я сделал не правильно.
— Смотри! — сказал Дима. — Четыреста пятьдесят — это долг.
Я кивнул.
После этого у тебя остается пятьсот пятьдесят. Вот из этих денег десять процентов, понимаешь?
Я пожал плечами.
Дима хмыкнул.
— Я всегда был против двойного налогообложения, — сказал он.
Потом вытащил из-под прилавка початую бутылку венгерской «Палинки» и две хрустальные стопки. Разлил.
— Ты что, обижаешься на меня? — спросил он, глядя мне прямо в глаза.
— Нет. Со мной что-то не то в последнее время. Извини.
— Ну давай, — он поднял стопку. — Чтобы все у тебя было в порядке.
Мы выпили и я почувствовал, как внутри у меня что-то стало налаживаться, что-то внутри приходило в порядок. Я никогда еще так явственно не ощущал внутренние перемены, как в этот день.
— Хочешь совет? — спросил Дима. — У тебя теперь есть баксы. Надо их раскручивать. Ты же не собираешься завтра умирать, а чтобы жить — всегда нужны бабки. Понимаешь? Есть несколько вариантов. Самый ленивый из них отдавать баксы под месячные проценты. Только не во всякие там трасты и фонды — эти сбегут с твоими баксами через месяц. Есть люди, я тебя познакомлю, нормальные люди. Они берут у тебя баксы под десять процентов в месяц, а сами отдают лохам под залог недвижимости под пятнадцать процентов. Понимаешь? Если лох платит проценты, то тебе — десять, а им пять. Если лох не платит, то его хату или гараж забирают и продают. И тогда тебе все равно десять, а им двести. Но это их работа, а ты ни хрена не делаешь. Сидишь только, и книжки читаешь. А?
Я кивнул и пообещал подумать.
— Когда ты уже начнешь жить по-человечески? — вполне миролюбиво заметил Дима и налил по второй стопке.
Еще засветло я вернулся домой. Вытащил из кармана баксовую «сдачу», полученную от Димы и оставил на кухонном столе. Потом уже разделся.
Мне теперь надо было бояться темноты. Это я уже понимал.
