Или (она нервно ломала спички):
— Хуже всего пытаться представить ее такой, какая она сейчас. Я думаю иногда, что, может, встречала ее на улице, но не узнавала. Потому что она изменилась. Потому что с ней что-то случилось.
Или вот еще:
— Я никому не говорила, но, когда я сажусь в автобус или трамвай, мне становится страшно. Я рассматриваю всех, ищу ее, и только когда понимаю, что ее там нет, что на нее никто не похож, успокаиваюсь.
Я крепко обнимал ее и хотел поцеловать так, чтобы это осталось навсегда.
— На самом деле, я бы хотела, чтобы она оставалась там, где находится, — как-то прошептала она.
Но все это говорилось в темноте, а утром простыни заливал солнечный свет, за окном чирикала очередная птичка, и все произнесенные слова казались далекими или выдуманными, как будто их убрали вместе с декорациями какого-нибудь странного спектакля, и они лежали среди платков, шляп с двойным дном и коробок, утыканных ножами.
Воды я больше не боялся:
— Искупаемся в полночь?
В тот вечер я был пьян и счастлив. Мы сидели напротив друг друга под пестрыми зонтиками в одном их летних баров, которые сезонно вырастали по берегам озера, и пили коктейли с невозможными названиями; мы походили на молодоженов где-нибудь на Багамах.
Она была легка на подъем. Вынула из коктейля декоративный зонтик, заткнула его себе за ухо и ответила, шумно втянув через соломинку последние капли из стакана:
— Естественно!
В свои двадцать девять лет она походила на подростка. Хотя, может, такой она оставалась для меня. Или оба мы не менялись, потому что были заколдованы и приговорены навечно оставаться в прошлом, в которое нас переносило каждое лето.
Мы добежали в темноте до самого берега. Торопливо разделись, прыгая на неожиданно мягких, как влажный ковер, камнях. На поверхности озера играли блики фонарей, и оно казалось подсвеченным изнутри.
Невероятно, удивительно теплая вода благодушно приняла нас в свои объятья. А может, мы плавали в воздухе?
Вдали на пристани сияли прожектора, сверкали фары машин, и мне чудилось, что я попал в какое-то дикое место, куда имели доступ только мы с Джил. Она молча приблизилась и обвила ногами мою талию.
Я подумал о террасе, на которой мы только что сидели, и о том, как она теперь далека, ведь мы уже в ином, параллельном мире — трещина в земной коре привела нас туда. И мы, легкие, словно воздух, парим где-то в звездном небе, похожем на мерцающий купол, который опрокинула на землю божественная рука, а под ногами у нас пропасть… Озеро темнело так, будто у него вовсе не было дна.
