Сбоку на стене я заметил еще одну надпись — кто-то нацарапал карандашом: «Здесь был я». И я искренне позавидовал тому, кто это написал, — он мог точно сказать, кто он и где был. Мне подобная категоричность не грозила. Веки у полицейского набрякли, он то быстро моргал, то подолгу или дремал, или размышлял о сущности бытия и о потерянной молодежи — обо всем этом утомительном насилии.
Я тоже чувствовал себя разбитым и без сил. Все тело тупо ныло, то тут то там вспыхивала боль и расходилась кругами, отчего не хотелось ничего, разве что поесть.
Инспектор ничего не сказал о Джил. Я очень надеялся, что она ничего не видела, что она исчезла в ночи с двумя девицами по бокам, но к горлу подступала тошнота. И инспектор смотрел на меня так, словно знал о моих похождениях то, чего не опишешь словами.
Было шесть часов утра.
— Не помнишь?
— Нет.
Инспектор уставился на мои руки, которые я заламывал и заламывал.
— Это, случаем, не из-за сестры? Все это?
Меня затошнило.
Похоже, он поразмышлял над такой вероятностью, потом встал — он оказался более подвижным, чем я думал, — вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. У меня пролетела мысль, что он пошел за оружием или за помощниками, которые станут меня бить, а может, отправился за документами, подтверждавшими, что моя вина больше, во много раз больше. Полицейский выскочил из кабинета, а мне казалось, что он схватил меня за руку и повел далеко в сторону от дороги, туда, к густому кустарнику, где можно найти или сделать ужасные вещи. И я понимал, что пойду за ним, покорно пойду, даже зная, что не вернусь обратно или вернусь другим и буду держать это в себе всю оставшуюся жизнь.
Когда инспектор открыл дверь, я подпрыгнул от неожиданности. Он держал пластмассовый стаканчик с какао, который казался в его ладони до смешного маленьким. Поставив его прямо передо мной на стол, он вернулся в свое кресло:
— Я инспектор Альваро Эбишер.
Он выглядел утомленным и смотрел на меня мягко, в его глазах светился такой, знаете, огонек не то сострадания, не то подкола.
Я глубоко вдохнул:
— При чем тут моя сестра?
— Она исчезла. Ты был на месте. Об этом непросто вспоминать. Непросто не чувствовать себя… виноватым.
Он вытащил из кармана брюк мятую пачку сигарет, положил ее на стол и, внимательно глядя на меня, принялся машинально крутить.
Мне казалось, что он держит меня на поводке, отпускает немного, потом резко дергает, чтобы утянуть туда, в заросли.
— И потом, твои родители…
