Рауль наблюдал за разворотом корабля, заботясь о том, чтобы крен соответствовал тормозящему импульсу вспомогательных дюз. Мы теряли скорость. Койки поворачивались вместе с нами на карданных шарнирах. Постепенно нашей главной вертикальной опорой стали выбросы основных дюз, которые теперь работали на торможение.
В конце концов скорость упала практически до нуля; корабль стоял, балансируя на плазменных струях. На этом задача Рауля была выполнена; он включил систему автоматической посадки, вытянулся на койке и стал следить за приборами.
Под нами, вокруг оси корабля, располагались восемь одинаковых радаров, их узкие лучи шли вниз; каждый радар контролировал маленькую горизонтальную дюзу. При отклонении корабля хоть на градус от вертикали один или два радара давали команду дюзам, и мгновенные вспышки пламени устраняли крен. Еще один вертикальный радар был совмещен с основными двигателями; он следил за расстоянием до поверхности планеты и регулировал скорость спуска.
Аппаратура превосходно справилась со своей ролью – только легкий толчок сообщил нам о том, что тренога корабля коснулась грунта. Двигатели умолкли, прекратилась вибрация, и нависла не слишком уютная тишина.
Никто не спешил ее нарушить, но вскоре мы услыхали потрескиванье и пощелкиванье остывающего металла. Рауль сел и освободился от пристяжных ремней.
– Ну, вот и прилетели. Молодчина твой старик, – сказал он мне.
Он осторожно встал и, привыкая к забытому чувству тяжести, двинулся к ближайшему иллюминатору. Я последовал его примеру и стал отвинчивать защитную пластину иллюминатора. Камилу извлек из фиксаторов радиопередатчик и отправил в эфир:
– «Фигурау» совершил мягкую посадку. Марс, ноль три сорок три по Рио. Координаты посадки, похоже, не расходятся с расчетными. Приступаем к наблюдениям и проверке бортовых систем. – Он тоже потянулся к ближайшему иллюминатору.
Я уже успел откинуть со своего металлическую заслонку, и вид, открывшийся глазам, полностью совпал с моими ожиданиями. До самого горизонта убегали ржаво-бурые барханы. Где-нибудь на Земле такая картина навеет любые эмоции, кроме благоговейного трепета. Но мы были не на Земле. Мы были на Марсе и видели то, чего еще никто не видел. Мы не ликовали, не хлопали друг друга по спине. Мы просто смотрели во все глаза.
Наконец Рауль произнес довольно блеклым тоном:
– Вот, значит, какой Марс. Мили и мили голой пустыни. И все это теперь наше. – Он отвернулся и шагнул к приборной панели. – Атмосфера процентов на пятнадцать плотнее, чем нам предсказывали. Оттого, наверное, и перегрев корпуса. Придется сидеть тут, пока не остынет. Кислорода и вправду очень мало; судя по этому пейзажику, он почти весь – в окислах. – Рауль подошел к встроенному шкафу и стал доставать скафандр и принадлежности.
