В коридоре под потолком, то разгораясь, то ослабевая, светили лампочки. Электричество в театре вело себя непредсказуемо. Лампочки то и дело вспыхивали, заливая пространство ярким, почти обжигающим глаза светом, но по большей части трудились вполнакала. Ветка сидела рядом с Мышом и сонно следила за его манипуляциями.
– Боюсь, это надолго, – сказала она, зевая.
Девочка принесла из гримёрки груду реквизитной одежды, улеглась.
– Жёстко на голом полу сидеть, – пояснила она.
Мыш положил под коленки ветхий зипун[2] и вернулся к замочной скважине. Глухо и глубоко, словно бы из-под воды, донеслись три удара из часовой комнаты.
– Три часа ночи, – вздохнув, сказал Мыш. – Разгар «собачьей вахты».
Рядом сопела и видела первый сон Ветка. Пальцы её чуть вздрагивали, глаза двигались под веками. Мыш укрыл её шкурой непонятного зверя.
Из широкой щели под дверью потянуло сыростью, какая бывает в лесу после дождя или возле большой воды.
Мыш принюхался, повернулся к Ветке, намереваясь спросить, чувствует ли она запах, но не решился будить её.
Он приблизил лицо к похожему на птицу отверстию замка и всмотрелся в темноту.
Лучше всего можно подготовить глаза к темноте, если закрыть их. Он зажмурился, сосредоточился на слухе.
Было так тихо, что он слышал, как звенят вольфрамовые нити в лампочках.
С той стороны двери послышался едва различимый шорох. Потом ещё один, донельзя тихий, словно две божьих коровки соприкоснулись лапками.
Мыш перестал дышать и приложил ухо к замку. Тишина. И вдруг, что-то тонко и ощутимо дотронулось до него. Он едва не вскрикнул и отпрянул. Из замочной скважины торчала белая травинка. Или, быть может, нитка, толстый волос? Послышался приглушённый рык, а потом ворчание крупного зверя. Совсем рядом, прямо за дверью. Мыш внезапно понял, что это не травинка, не нитка и не волосок, а ус какого-то крупного хищника – тигра, льва, рыси…
Мальчик оторопел. В жизни он успел повидать всякое, но ничего более пугающего с ним ещё не происходило.
– Рысь? – подумал он. – Что за бред? Откуда ей взяться? Может, из зоопарка сбежала? Но тогда как она попала в запертый зрительный зал?
В широкую щель меж полом и дверью с трудом протиснулся край огромной кошачьей лапы, серо-рыжей, с чёрными пятнами и мощными, как крючья, жёлто-янтарными когтями.
Мыш схватил непослушной рукой плечо спящей девочки.
Та подняла голову и, разлепив глаза, успела увидеть, как звериная лапа, скрежетнув когтями по паркету, исчезла под дверью.
