После нашего триумфа Лесли дает интервью газете The Age, в котором рассказывает о моем драйве. «Елена очень голодна до успеха. Она готова много работать, в ней есть целеустремленность, и ей нравится соревноваться. Чтобы стать топ-игроком, необходимо любить соревноваться – я видела много теннисистов, карьеры которых не сложились именно потому, что им не так уж нравилось бороться. Но ей нравится. Это отличает ее от остальных. У нее есть цель. Она точно знает, чего хочет».
Дома в Фэрфилде папа в восторге. Наступает мирный период: спокойствие и никаких упреков. Как обычно, я очень рада вернуться к своему братику. К маме – тоже. И все же я ловлю себя на мысли, что хотела бы быть с Лесли. Я очень по ней скучаю. После нашей сказочной поездки в Перт возвращение в реальность дается мне с трудом.
* * *
Выступление в Кубке Хопмана открывает передо мной новые двери. Директор Australian Open Пол Макнами дает мне wild card на турнир. У Лесли и ее чудесного мужа Билла есть друг с квартирой в Саут-Ярра, пригороде Мельбурна, – он пускает нас туда пожить, и там мы готовимся к турниру.
Место очень красивое, и я быстро нахожу ту игру, которую показывала в Перте. Каждое утро мы с Лесли выходим на пробежку на берег Ярры. Мы вместе готовим. Я представляю, что это мой дом, моя счастливая жизнь, разделенная с уравновешенными и спокойными людьми. Никто не швыряет еду об стену. Никто меня не избивает. Не поливает меня грязью часами. Просто спокойная, умиротворенная жизнь.
Пять дней я провожу в этом оазисе безмятежности с семьей Боури, но потом моя собственная семья приезжает в Мельбурн, и моему счастливому мирку приходит конец. Я переезжаю к своим в гостиницу.
В «Мельбурн-Парке» организуют показательный матч, и, к моему огромному удовольствию, на него ставят меня против Моники Селеш – той самой теннисистки, которая вдохновила отца, когда мне было всего шесть, и которая до сих пор вдохновляет меня. Моника – четвертая ракетка мира, и неудивительно, что я проигрываю ей 3:6. Тем не менее я довольна, что сыграла на достаточно хорошем уровне. Шестью годами ранее на Монику посреди турнира с ножом напал сумасшедший болельщик, но она уже восстановилась и перезапустила свою карьеру. Мы с ней обе застенчивые. В раздевалке она почти ни с кем не разговаривает, но мне удается с ней сфотографироваться. Этот снимок станет моим сокровищем. Папа тоже с ней знакомится и не помнит себя от радости, что перекинулся с ней несколькими фразами.
