Она начала тяжело дышать, каждое слово стоило ей напряжения.
— Прошу тебя, Роберт! Мы могли бы больше никогда не увидеться, если бы не такое несчастье, если бы я от страха и отчаяния… я сделала это только от отчаяния, Роберт! Рассказала доктору Беллу, что я тебя знаю. Он меня спросил, знаю ли я кого-нибудь… И за это я должна просить тебя о прощении, Роберт!
В этот момент женщина в халате вернулась. Она принесла вазу и между двумя приступами кашля сказала:
— Для вашей прекрасной гвоздики, фрау Мазин. — Она поставила вазу на ночной столик рядом с кроватью Миры и поставила цветок в воду.
— Спасибо, фрау Куммер, — сказала Мира и улыбнулась ей.
— Спасибо, — сказал Фабер.
Фрау Куммер снова быстро вышла из комнаты.
— В Вене все люди так приветливы со мной, — сказала Мира.
— Что я должен тебе простить, Мира? — спросил он. — Что?
— Я назвала доктору Беллу твое имя. — Теперь она стала задыхаться.
«Я не выдержу этого, — думал он, — я не выдержу этого!»
— Так он смог тебя найти. И попросил приехать в Вену. Мне стыдно… но я была так измучена, и слаба, и близка к концу…
«А я? — подумал он с горечью. — Я не был слаб, измучен и близок к концу?»
— …Горан — это все, что есть у меня. Эта катастрофа… Я еще в самолете почувствовала себя плохо… и доктор Кальтофен сказал, что подобный приступ может повториться… Но теперь ты здесь. Замечательно, что ты приехал.
— Это само собой разумелось, — сказал Фабер, хотя эти слова застревали у него в горле.
— Совсем не само собой разумелось! Это замечательно, что ты заботишься о Горане. Может быть, он и умрет теперь… тогда ты сможешь сразу улететь. Но если он не умрет, если ему станет лучше, ты останешься с Гораном, пока он не выздоровеет… Ты мне обещаешь это, так ведь?
«Туннель, — думал он, — бесконечный туннель».
— Да. Я тебе это обещаю, — сказал он.
«О проклятье! — думал он. — Но, по крайней мере, без: «О Натали!» — Никогда больше: «О Натали!» — Никогда в такие моменты!»
Мира вдруг застонала.
— Что случилось? — с тревогой спросил он.
— Ничего, Роберт… ничего… — Она уже едва могла говорить. — Это свидание… оно меня страшно взволновало… Не сердись… Я больше не могу… Завтра ты снова придешь, да? Завтра… завтра… все будет по-другому, ты понимаешь это, да?
«Еще как, — думал он, — еще как! Я тоже больше не могу».
— Само собой разумеется, — сипло сказал он и быстро поднялся, думая при этом: «Не так быстро, не спеши!»
— Ты прижмешься еще раз своей щекой к моей? — спросила Мира.
