— Я знаю это, — серьезно сказала она.
— Нам ведь все равно нужно ехать в Вену, — сказал Сиодмэк. — Из-за Хофбурга, и Хельденплац,[10] и Бургтора,[11] и т. д. Все это мы снимем в Вене до съемок в павильоне, а закончим в Голливуде. Тогда вы нас снова покинете, Мира, и нам будет очень грустно! — Он вскочил. — Одну минутку, дарлинг! У меня есть для вас небольшой сюрприз. — И он побежал в отель.
— Ваш друг приятный человек, — сказала Мира.
— Очень приятный, да, — сказал Фабер, — но мы пока еще не друзья. Мы знакомы всего две недели. Он прибыл из Рима, я — из Вены, вернее из Загреба, ночным поездом. Утром в пути я видел в горах бункеры, в которых пытались ночью спрятаться немецкие солдаты, так как вокруг были ваши партизаны, и они хорошо ориентировались в этих местах, а немцы — нет.
— Вы тоже были солдатом, господин Фабер, — сказала она. — Я читала об этом в газете. Вы дезертировали и попали в плен к русским.
— Фройляйн Мира…
— Да?
— Вы не могли бы снять очки?
— Зачем?
— Чтобы я мог снова видеть ваши глаза.
— Поэтому я и надела очки. Вы все время смотрели на меня — прямо в глаза.
— Да, — сказал он, — и я хочу делать это снова. Пожалуйста!
— Ну хорошо, — сказала Мира. Она сняла очки. — Как вам будет угодно.
— Благодарю, — сказал он. — Чудесные глаза!
— Господин Фабер!
— Совершенно поразительные глаза!
— Господин Фабер!
— Фройляйн Мира! Прекрасное имя — Мира, — сказал он.
— Оно означает «мир». После тысяча девятьсот восемнадцатого года многие родители так называли своих детей. И сейчас тоже — Мир или Мира.
Вернулся Роберт Сиодмэк, быстрый и веселый. Тогда он все время спешил и почти все время был весел. Он принес несколько коробок в ярких блестящих упаковках.
— Вот, дарлинг! — сказал он и выложил все перед Мирой на стол. В коробках были прозрачные окошечки, через которые были видны нейлоновые чулки и тюбики с губной помадой. Сиодмэк приехал в Сараево с большим чемоданом, забитым нейлоновыми чулками и губной помадой. Он знал зачем.
— Нет, — сказала Мира. — Это исключено! Очень мило, мистер Сиодмэк, но я не могу это принять.
— Разумеется, можете, дарлинг! — протестовал Сиодмэк. — Знаете, кому еще я дарил это? Бургомистру для его жены и дочери, двум десяткам господ из Управления, высокопоставленным товарищам… Вы можете принять это совершенно спокойно, — вспомните о том, что в войне мы вместе воевали против него! — Движением подбородка он указал на Фабера и ухмыльнулся. — Я выступаю как старый товарищ по оружию. Вы как моя молодая очаровательная сестра. Я считаю, ваш патриотический долг — принять мой маленький подарок. Поспрашивайте вокруг — я уже многим доставил эту радость!
