.
В общем можно сказать, что ценность сочинений старших в том, о чем они пишут, — в их содержании, в том, что их воспоминания суть свидетельские показания, и притом, что свидетели рассказывают о преступлениях, совершенных на их глазах или даже с ними самими, когда они были еще маленькими детьми. Дети видели, знают и рассказывают столько, сколько видели и могли бы рассказать разве только их мучители. Благодаря своему возрасту они часто проникали в такие места, куда не пробраться взрослому, и фотографически запечатлевали виденное. Кроме того, часто, избив и надругавшись над ними, их «все-таки» выпускают оттуда, откуда взрослые, испытав для начала то же, живыми уже не выходят, и поэтому это как бы свидетели, пришедшие с того света, как бы мертвецы, вставшие из гроба, чтобы обличить своих убийц.
Ниже будут приведены примеры их свидетельств.
Сочинения старших — это история о том, что видели и испытали русские дети с 1917 года по 1921 год в России, написанная ими самими, и в этом, и, пожалуй, только в этом, их исключительное значение, поскольку мы говорим о самих сочинениях детей, а не о тех выводах, которые можно из них сделать.
Совершенно иное надо сказать о сочинениях младших. Эти сочинения, хотя также заключают в себе «богатый» и страшный фактический материал о пережитом детьми, но центр их значения не в этом. Их не только значение, но и прелесть не в том, о чем, а в том, как они пишут. Непередаваемое очарование их воспоминаний в той прозрачной безыскусственности, ясной и открытой непосредственности, с которой они повествуют о своем горе и о своих испытаниях. Неожиданность, смелость и яркость образов, чистота языка, искренность чувства, нелукавство мысли — в этом извечном моменте детскости — главное обаяние и несравнимая убедительность сочинений. Благодаря тому, что дети не негодуют там, где взрослый не удержался бы от этого, обвинения их, отзывы и замечания еще сильнее, т. к. совершенно лишены какой-либо преднамеренности.
«Сделали обыск и взяли маму в тюрьму, но после 3-х недель отвезли маму в Екатеринодар, я подошел попрощаться, а красноармеец ударил меня по лицу прикладом — я и не успел».
«Мы занимали одну маленькую комнату, она была вероятно богатых хозяев, так как в ней было очень много дырок от снарядов».
Желая наглядно определить, чем отличались так называемые «первые большевики» от вторых, мальчик пишет:
«Через месяц большевики заняли Киев, тогда не было чрезвычайки, а расстреливали на улицах».
