Я закончил упражнение, спрыгнул на пол, расстегнул пояс и отложил его. Босые ноги прошлепали по матам к полке с колонками. Я взял телефон, чтобы сменить музыку.
Уведомление сияло на экране. Новое сообщение от Тори.
За последние два дня она не присылала мне детали о том, что они с Аароном делали. Я знал от Аарона, что они шли по следу и покинули Энрайт, но не знал, что за след это был, да и не спрашивал.
Сообщения Тори были длиннее — извинения, вопросы, тревоги. Но в этот день ее сообщения стали короче, вопросы и просьбы ответить пропали, словно она уже не ждала моего ответа.
Прости.
Хотела бы я, чтобы ты был тут.
Надеюсь, ты в порядке.
Я скучаю.
Телефон лежал в ладони, я открыл новое сообщение. Короткая фраза появилась на экране, три простых слова пробили мою грудь кулаком демона.
Я смотрел на эти слова, не мог дышать. Ладонь сдавила телефон, и его корпус треснул. Я толкнул его на полку, пока не сломал экран, и отошел, дыша с хрипами.
Сейчас? Как она могла говорить это сейчас? Почему сейчас?
Чернильное присутствие во мне пошевелилось. Этерран рассек мой разум клинком.
«Успокойся, Эзра».
«Молчи!».
Я повернулся и пронесся по подвалу молнией, мой кулак врезался в грушу. Она отлетела, вернулась, и я ударил ее снова. И снова. И снова.
Это никак не успокоило бурю во мне.
Как она могла говорить такое? Она не знала меня? Я не знал себя. Кем я был без этого демона, этой силы, этой обреченности?
Мысли и эмоции Этеррана трепетали на краю сознания, его темное присутствие контрастировало со словами Тори.
«Молчи! — я бил по груше, а она была крепкой, подобранной Аароном. — Молчи! — еще удар, костяшки вонзились в толстую кожу. — Молчи!».
Он все еще был там. Всегда там. Никогда не уходил.
Порой он был таким тихим, что я почти забывал о нем. Он впадал в какой-то транс, и его разум становился очень-очень тихим. Пока я был спокоен, он дремал, и я был свободен от него. Он мог спать так три недели, но постоянно следил за моим состоянием разума, и это вызывало напряжение.
Выхода не было. Десять лет я боролся с ним, боролся за власть, за отдельные эмоции, за расстояние, за тишину, за покой. Я так устал.
«Как и я».
— Молчи, — прохрипел я, ударяя по груше. Молотя ее. Теперь мои мышцы пылали, и я был рад боли. — Ты никогда не оставлял меня одного.
«Как я могу?».
— Усни.
«Я не могу, когда ты такой».
Я ударил по груше еще раз.
«Ты даже не пытаешься».
«Нет, — ненависть пронзила меня. — Я больше не буду спать, Эзра. Пока это не кончится».
