— И все вроде бы мне поперло, — продолжил свою повесть дядя Толя. — Обженился даже, баба с однокомнатной квартирой. По ходу, шхуна взяла верный курс. И тут, понимаешь, случилась легкая неприятность. Под Новый год это было. Отметили мы с Валентиной праздник чин чинарем, культурно бутылочку «беленькой» придавили — и в люлю. А посередь ночи — вой и стоны из-за окна! Короче, у какой-то твари сигнализация на тачке сработала и все никак не уймется. С четверть часа я терпел, как Господь на Голгофе. Думал, совесть у этого дебила пробудится. Не, никаких телодвижений. Ну, я накинул армячок и как был в семейных труселях, так во двор с третьего этажа и спустился. Только по пути биту прихватил бейсбольную. Кореша, понимаешь, на днюху подогнали, по старой памяти. Прошелся по «фольксвагену», подрихтовал мальца. И вот тебе какой педеракс случился! В смысле — парадокс. Пока, значит, сигнал надрывался, хозяин, падла, сопел в обе дырки. А как только я вырубил немецкую гадину на хрен, как Саня Матросов, — этот Шумахер вылетел во двор со скоростью бешеного таракана! И на меня с кулаками и матом! А дальше оно как-то само машинально вышло. Слышу только — хрясь. И лежит этот хряк тепленький. Обняв родной капот.
— Насмерть? — ужаснулся я.
— Не, так, баловство одно. Сотрясение мозгов и колебание воздуха. Но срок все одно впаяли.
— И что, отсидели?
— А куда с подводной лодки денешься? Отмотал, конечно. Жена меня кинула, остался без родины и флага. Один только Сема за меня не забыл. На свиданки приходил, хавчиком грел. А как на волю я вывалился, по-новой взял меня шкипером.
— Хороший человек, — заметил я.
— Или? Теперь тут мой дом. В здании администрации кабинет мне выделили, диван, телевизор, даже компьютер есть. Все путем. Хата УУС.
— Это что значит?
— С зоновской мовы переводится как улучшенные условия содержания.
— Выходит, дядя Толя, вы с одной зоны в другую перевелись, — осторожно пошутил я и на всякий случай втянул голову в плечи, ожидая крепкой затрещины.
— Выходит, что так, — неожиданно согласился шкипер. — Кисмет такой. Судьба, значит. Не то по-турецки, не то по-татарски. Не важно. Я вот и Геночке то же самое объяснял…
— Геночка — это кто? — поинтересовался я.
— Геночка — это крокодил наш. Вернее, аллигатор. Ну, да все одна хрень. Их вообще-то два вида существует — американский и китайский. Геночка наш — из Китая, узкоглазик. Это я его Геночкой назвал, когда нам его, кажись, чехи подарили. Вспомнил, что у нас на зоне под Питером был такой крокодильчик в живом уголке. Мы его мышами кормили.
