А вот то, что людские яркие чувства часто зависят от тех самых материальных благ — вот это-то и вносит сумятицу и путаницу в понимание сего дара. И это уже от каждого человека зависит, что вызывает в нем эти чувства. Один порадуется, дав монетку нищей старухе, а другой напьется от счастья, что увесистый кошелек нынче в толпе срезал. Один разозлится, увидев ребенка обиженного, а другой изойдет злобой, если у соседа вдруг лошадь новая появится.
А вот Светлый Лик, как часть Создателя, несет в себе только чистый порядок, обездвиженную стабильность и холодный разум. Как ледник в горах — и вода-то в нем кристально чистая, и каждая снежинка идеальна по форме, и прекрасен он неимоверно сиянием своим — но жизни-то в нем нет! И если благолепия, то бишь красоты величественной, действительно у Него не отнять, то вот благости — доброты и милосердия, в Нем нет… и никогда, и не было!
А уж если взять на себя труд и открыть старые эльфийские трактаты, то можно и вычитать там, что первые светлые эльфы были холодны, как тот ледник, и чувствовать не могли — а поэтому и не выжили!
Простые же люди чувствуют — и живут, и плодятся, и здравствуют. Вот и получается, что если веровать в Светлого Единого, то жизнь человеческая проходит в постоянном грехе — изо дня в день, из минуты в минуту. Потому что все, что люди переживают, выходит за рамки чистого порядка и холодного разума.
И даже радости их — наслаждение от вкусного куска, съеденного за трапезой, удовлетворение от прибыли, полученной за проданный урожай, радость от соития с желанным женским телом и даже восторг маленькой девочки от подаренной родителями шелковой ленты — получается, что все это греховно.
И в свете подобного одностороннего верования становятся непотребными даже такие, казалось бы, чистые чувства, ничего человеку не прибавляющие, а наоборот, отнимающие — тоска по ушедшему в море возлюбленному, страх за жизнь заболевшего ребенка и горе от смерти отца. Просто потому, что сильны они неимоверно и холодному рассудочному разуму, угодному Светлому Единому, непотребны.
Вик сидел и «переваривал» вроде бы привычное для него знание, но в новой, сложной для него интерпретации. Но Рой, не дал ему много времени на раздумья, а погнал беседу дальше, как коня на скачках — «нахлестывая» и ускоряя темп:
— Откуда, по-твоему, берутся служители Храма?
И эта проблема была от Вика совсе-ем далека. Если рассуждать логически… то человек искренне верует, а потому идет служить в Храм, так как любая другая стезя для него становится неприемлемой. А надумав это — он так все и выложил брату.
