— А почему все так далеко зашло? Я графа Аргиллского знаю, нормальный, вроде, мужик — спокойный, разумный. Ты ж, Тай, его тоже знаешь, ну? — воскликнул Ворон.
— Знаю, верно, он в советниках у короля ходит. И наследника его знаю. Он, кстати, в отличие от рыжей образины, очень даже на отца-то похож! — согласился с приятелем Тай, а потом вернулся к прерванной этим отступленьем теме: — Так почему все-таки граф безобразие такое на своих землях допустил?
— Есть мнение, что Мельничиха, пока без него в замке командовала, прикармливала городских-то господ из графских закромов. А как сам-то в редкий час наезжал, то у нас тут тишь, да гладь наступала — она зверюгу-то сыночка прикручивала, а сама горюющей брошенной женщиной прикидывалась. У графа-то рука на них, видно, и не поднималась. Что-то до него доходило, конечно, раз с такой охраною наезжал, но, видно, так — по малости. А Совет молчал — вот скажут они, а граф-то ничего и не сделает, как многие годы не делал, и съедет. А Мельничиха-то с сыночком останутся! Что тогда? И ни каких подарков больше… вот… А ты ешь, давай, а то сил-то совсем не будет! — опять начал он пичкать эльфенка, подталкивая к нему едва надкушенный кусок. Да послал племянницу на кухню молоко, совсем уж остывшее, подогревать:
— Вот, думаю, что с мальцом теперь делать? Ему оставаться никак нельзя — не дадут ему жизни здесь графичевы дружки! Когда еще в городе прознают, что сам-то он помер…
— А давно у вас этот мальчик-то появился? Откуда он? — спросил Тай у дядюшки Лайсо.
У самого-то парнишки спрашивать было пока бесполезно — он до сих пор жался в угол, ни на кого не глядел и даже на заботу хозяина почти не реагировал.
— Да сам пришел, лун пять назад. Холодный, голодный, нарисовался как-то на пороге осенью прошедшей. Лошадник, вон, его пригрел. Я-то и не знал поначалу. А потом стал в трактире помогать, так и прижился. Он мальчик хороший — послушный, работящий. А мне что, куска мальцу жалко? Одеженки разной от выросших сыновей, вон — полный сундук остался. Он вот только плохо ест, как пришел худющий, так все и не поправится никак. А кто он и откуда, не знаю — ни че не сказывал. Вот только имя назвал и все, Лионом его кличуть…
Все, естественно, воззрились на Фейрума, ожидая, что может тот чего добавит, но не успел гном и слова молвить, как эльфенок вдруг сам неожиданно выдал:
— Вы не люди… — голосок его звучал хрипловато, придушенно, как будто парень через силу выпихивал из него звуки. — Не он, а вы… — указал он подбородком сначала на Вика, а потом на Тая с Корром.
