Но понимая, что на этот вопрос они уж точно ответа не получат, и удовлетворившись принятым в таких случаях утверждением, что пути Создателя неисповедимы, друзья принялись-таки за еду. Тем более что предмет их интереса, справившись со своим делом, быстренько улизнул.
Хозяин трактира, видя, что гости дорогие принялись с аппетитом наворачивать его угощенья, так же поспешил удалиться, напоследок, заверив, что приготовит господам самые, что ни на есть, лучшие комнаты.
Когда выскользнула девица, никто и не заметил.
Насытившись до отвала, допивая остатки пива, приятели нахваливали хозяйскую стряпню и рассуждали, смогут ли они себе позволить поспать лишний часик сутра, если и постельки в этом придорожном доме окажутся, столь же хороши.
За неспешной беседой, на полный довольный желудок, они не сразу заметили, что тональность шума в общей зале изменилась. В уже ставший привычным равномерный гул, свойственный пьяной гулянке, вклинились какие-то новые, настораживающие, звуки. Вроде как, теперь слышались негромкий женский плач и какой-то бубнеж, с паническими нотками.
Друзья прислушались.
— В зале может быть только одна женщина — твоя глазастая подружка, — глянув на Ворона, произнес Вик, озвучив тем самым мысль, уже посетившую всех: — Другая особа женского пола, вряд ли, могла нарисоваться там так поздно вечером.
В этот момент раздался звучный шлепок, сопровождающийся уже не сдерживаемым женским вскриком.
— Какой-то урод бьет девчонку по лицу?! — резко поднялся из-за стола Корр и, набычившись, двинулся к проему. Тай и Виктор, молча, последовали за ним.
Когда, отдернув занавеску, друзья выскочили в залу, перед ними открылась столь неожиданная в своей мерзости сцена, что они на мгновение оторопели.
Посреди комнаты, спиной к ним, стоял совершенно голый давешний эльфенок. Разорванная рубашка и спущенные штаны комом лежали в ногах, опутывая щиколотки мальчишки. Он ссутулился, повесив патлатую головенку, отчего позвонки его хребтинки торчали, как драконий гребень. Руки он держал спереди, видимо, стараясь прикрыть свое хозяйство.
Над ним, согнувшись, возвышался тот рыжий мужик, который требовал пить за свое здоровье, когда они только заходили в трактир. Одной рукой он все также держал пивную кружку, из которой, при каждом его пьяном покачивании, выплескивался самогон, распространяя по комнате, и без того провонявшей всякой гадостью, сивушный дух. Вторую же свою лапу он держал на пылающих ягодицах парнишки, жамкая их с явным удовольствием. Сразу становилось понятно, что звук шлепка был не от пощечины.
