Ладно хоть, первые вякнуть ничего не могут, ибо сами виноваты, что денежку вперед взяли и договор подписали. А еще думали, наверное, что лохушку нашли — кредиты вперед за все лето с нее получили! Ага, кто теперь лох? Кто часами проплаченному ученичку дозвонится не может? Чей поди все лбы в кровь даже о голоэкран умудрились разбить, кляня впопыхах взятые на себя обязательства?
Ну, а вторые, то есть соседки-мамульки, слава богу, все знакомые сто лет и понимание имеют, что дети, они такие — не всегда стандартными бывают. Но тоже ведь теперь с ними лишний раз расшаркиваться приходится…
А потому, я в очередной раз принялась мать убаивать, жалеть и поддакивать ее нескончаемым горестям.
Сегодня, правда, меня всего минут на пять хватило — кофе в чашке закончилось, стрелочки на «домике Барби» восьмой час обозначили, да и маман к тому же на третий круг «зарулить» успела.
— А где он сам-то? — спросила я, прерывая ее уже дважды прослушанные доводы.
— Переодеваться пошел.
Ну, так понятно, братец-то у меня, чей родненький, и если не по школьному делу, то тоже не дурак бывает — знает, когда «волну» переждать требуется.
— Что-то он долго… — тем временем насторожилась мама, и с пол оборота, не тормозя, сразу перескочила на следующую волнительную тему, — Сейчас ведь уже опаздывать будет!
«— Ага, вон и он нарисовался», — отметила я про себя, наблюдая, как Макс за спиной матери скорым шагом со второго этажа спускается. Услышал, поди, что ее восклицания из возмущенных в жалобные преобразились, вот и рискнул выйти из комнаты.
Тот, проносясь мимо, помахал мне и чмокнул маму в щечку:
— Все, я побежал! — и был таков, хлопнув дверью почти сразу, как пропал из виду. Когда только переобуться успел?
— Вот, ты видела? — меж тем устало спросила меня мама, провожая обреченным взглядом сыночку до выхода.
Так, пора прощаться, а то сейчас, если не успею, придется еще что-нибудь на заданную тему прослушать. Ну, уж нет! Только не сегодня! Пусть Михасика ждет и ему выкладывает. А он уж послушает… ох, послушает! Как бы Максу по возвращению домой не пришлось прятаться в принципе, при этом одну конкретную точку скрывая с особой тщательностью. Ну — да, мы батюшке имечко стародавнее нашли, а он может, ради сынули, и к давно забытым методам воспитания обратиться — ремень называется. Все честно, по-моему…
Хорошо, что я уже выросла, а потому имею возможность:
— Ну, все, мам, я тоже пойду. Дел много, — и пока та на автомате кивала, поскорее отключилась.
