Поселение «Урманное». В Алтайском Белогорье.
Когда начались предрассветные сумерки, мне пришлось притаиться среди пышных ветвей в кроне большого старого дерева, стоящего неподалёку от края болота. Внимательно наблюдая за еле заметной тропой, которую уже давно протоптало многочисленное семейство дикого кабана, я ожидал их появления, надеясь подстрелить молодого подсвинка. Уже долгое время на лесной тропе никто не появлялся и мое тело потихоньку стало затекать на широкой и толстой ветке. Едва я решил слезть с дерева и немного размяться, как в дальней части лесной тропы появились какие-то еле слышные и осторожные шумы. Так дикие кабаны никогда не передвигаются по урманному лесу, таким образом ходят только люди. Замерев на занятой ветке, и пристроив поудобней своё ружьё, я стал ждать дальнейшего развития событий.
Вскоре на лесной тропе появились четверо. Они о чём-то довольно тихо переговаривались между собой, и плавно отодвигая ветви на своём пути, шли по направлению к чёртовым плешам на болоте. Когда они были уже в нескольких саженях от старого дерева, я узнал всех четверых. По тропинке первым шёл, опираясь на заготовленную слегу, мой родной дед. В двух шагах за ним следовал старейшина нашего поселения Мирослав Кузьмич, а позади них, также со слегами в руках, степенно шли дед Богуслав и отец Яринки Родасвет Казимирович.
Стараясь ничем не выдать своё присутствие в ветвях старого дерева, я решил понаблюдать, куда именно направляются наши Старшие поселяне, и что они собрались делать на болоте. Долго наблюдать мне за ними не пришлось, так как едва четверо наших стариков углубились примерно на два десятка саженей вглубь болота, как под ними неожиданно вспух чёрный пузырь, и лопнув накрыл всех четверых с головой. Через мгновение лишь чёрное пятно на болоте указывало, что в этом месте находится топь. Моя попытка закричать не удалась, так как крик застрял в моём горле. Я тут же спрыгнул с ветви дерева… и проснулся.
Придя немного в себя, я внимательно осмотрелся по сторонам. Было позднее утро, я сидел мокрый от липкого холодного пота на широкой спальной лавке в просторной комнате, которую когда-то делил со своими старшими братьями. Первое что я сразу заметил, это то, что в нашем доме стоит непривычная тишина. Не было слышно, ни привычного полусонного бормотания не до конца проснувшихся младших сестриц-близняшек из соседней комнаты, которых матушка поднимала с первыми лучами солнца, ни настоятельного голоса моего строгого деда раздающего различные указания домашним, ни громкого мурлыканья моей пушистой кошечки Мурлыки, привыкшей спать у меня под боком или в ногах…
