— Богуслав Ярославич, так что ты предлагаешь делать, ежели в наши земли забредут беглые каторжники? — спросил мой отец.
— Думаю, что сначала надобно будет с ними поговорить по душам, но в присутствии наших женщин, которые даже малую ложь за версту чувствуют. Ежели человек окажется чист душою и действительно борется за свободу своей страны и народа, то мы накормим его, дадим немного времени дабы он отдохнул и набрался сил, а потом отпустим на все четыре стороны. Пусть идёт куда хочет. А вот ежели к нам забредёт какой-нибудь душегуб с чёрной душой, который корысти ради проливал чужую кровь как водицу, то такого татя мы обязаны повязать и отправить в уезд к жандармам.
Всё что нам говорил дед Богуслав, в кабинете моего отца, вскоре начало сбываться, причём в самых мрачных проявлениях. В конце осени среди торговцев и жителей уездных городов вовсю гуляли слухи, в которых всё чаще и чаще звучали мысли, что скорей бы закончилась война, пускай даже армия и флот Российской империи проиграют Японии, зато вновь наступит мир и спокойная жизнь. Но уже в средине следующей зимы, до нашего поселения дошли ещё более жуткие вести. В самой столице империи, состоялось мирное шествие петербургских рабочих к Зимнему дворцу. Их надоумил, отнести императору коллективную петицию о рабочих нуждах, местный поп Гапон. Мирное шествие остановили имперские солдаты, стоящие на страже вокруг дворца, и приказали всем разойтись по домам, а когда пришедшие рабочие попытались прорваться сквозь оцепление солдат, военные чиновники отдали приказ стрелять в безоружных людей. В результате кровавой бойни погибли несколько сотен человек.
Первого беглого каторжника привели в наше поселение в самом конце весны. Его скрутили в урмане неразлучные братья Доброслав и Любомир, когда тот напал на Неждану, собирающую лечебные травы, и попытался её изнасиловать. На счастье моей сестры, её муж со своим братом недалеко осматривали дерево на наличие дупла с лесными пчёлами. Мужика восточного вида быстро оттащили от Нежданы, хорошенько набив ему морду, а потом тщательно обыскав, крепко связали верёвками. Допросить беглого каторжника в нашей Управе не получилось, так как он не хотел отвечать на вопросы деда Богуслава и моего отца, а только лишь злобно ругался на какой-то жуткой смеси состоящей из русских и уйгурских слов. Наглец грозил всем присутствующим в Управе жителям поселения страшной карой от каких-то очень влиятельных и уважаемых людей. Увидев, что беглый каторжник совсем не хочет ни с кем говорить, а только лишь злобно кидается на мирно стоящих людей, дед Богуслав поручил неразлучным братьям отвезти его в уезд и сдать жандармам, сообщив заодно, при каких условиях они насильника задержали.
