— Товарищ командарм, а что было с орленком? — спросил боец, сидевший на крыше.
— С орленком? — Ока Иванович хитро усмехнулся и ответил не сразу: — Жив остался орленок, в Красной Армии служит, летает с фронта на фронт…
— Как? — не понял боец, что сидел на крыше.
— Так и летает… — сказал Ока Иванович серьезно. — А сбоку сабля колесом…
Бойцы поняли шутку командарма, а Махметка, о котором шла речь, расплылся в улыбке.
— А то еще есть орел, — продолжал Ока Иванович. — Этот всем орлам орел. Как только бросится в атаку, так белые офицеры врассыпную, боятся его, как черти ладана.
— Сергей, про тебя разговор, — обрадовался Махметка. — Это Сергей охотится за офицерами.
Ленька всегда радовался за друзей и сейчас благодарно смотрел на Оку Ивановича: до чего хороший человек комдив, для каждого найдет хорошее словцо! Гордился Ленька, что многое в его жизни сходилось с жизнью командарма: оба бедняки, оба побывали под расстрелом. У обоих по маузеру. Правда, нет у Леньки ордена Красного Знамени. Зато таких галифе нет ни у кого на свете!
Время было уже позднее, но никому не хотелось расходиться.
— А ну, трубач, покажи свое уменье, — обратился Ока Иванович к Леньке. — Во время отбоя какой сигнал?
— «Вечерняя заря», — догадался Ленька.
— Труби, а мы послушаем.
Ленька отошел в сторонку и заиграл торжественно и певуче:
Знамя по ветру вьется!
Посмотри на него!
Посмотри на него!
Твое сердце отвагой забьется!
Трубы поют вечернюю варю.
Вечернюю зарю вместе встречаем, друзья!
Солнце близко к закату…
4
Сумерки постепенно синели, вступала в своя права южная ночь. Еще пылала заря на западе, медленно угасая. Воробьи в тополях угомонились. Вдали перекликались рожки стрелочников. Но вот все небо от края до края замерцало звездами.
С крыши вагона, где устроились на ночлег Ленькины друзья-разведчики, было видно все небо. Неизъяснимо прекрасным казался звездный купол.
— Эх, красота какая! — мечтательно произнес Сережка, глядя вверх. — В наших краях такого не бывает. Звезды-то какие крупные, хоть в шапку собирай.
— А кто скажет, сколько на небе звезд? — послышался голос повара Антоныча, который, кряхтя, взобрался на крышу и стелил себе постель.
— Девять тысяч двести тридцать два звезда, — не задумываясь, выпалил Махметка.
— Быстро сосчитал.
— Проверяй, если не веришь. — И Махметка засмеялся, довольный, что поставил приятеля в трудное положение.
— Считай сам, а я посплю, — миролюбиво сказал Антоныч, укладываясь поудобнее.
— А все-таки, братва, хорошо жить на свете, — продолжал мечтать Сережка. — Вот разобьем буржуев, еще лучше будет. Хотите, расскажу вам про будущую жизнь?
