Потом пришло известие о гибели отца. Штабные офицеры, которым удалось спастись в бою под станцией Торговой, привезли саблю убитого генерала Шатохина. Геннадий принял отцовскую шашку и назначил цену расплаты — сто комиссаров и коммунистов за отца. Сто — и ни головой меньше!
Геннадий перебрался в Крым, где собирались недобитые, уже ни во что не верившие белогвардейские полки и эскадроны.
Во главе разбитой армии Деникина стал новый командующий — барон Врангель, молодой кавалерийский генерал, стройный и гибкий, как джигит, с волчьими глазами.
Он быстро забрал власть в железные руки, восстановил дисциплину. Врангель обратился к буржуазии всего мира за помощью. Под охраной тяжелых броненосцев в порты Крыма со всего света прибывали английские, французские, американские, греческие и японские корабли с пушками, снарядами, гранатами, пулеметами, миллионами патронов, саблями, фуражом и обмундированием. Офицерство воспрянуло духом. Геннадий Шатохин считал, что новый главнокомандующий послан самим богом и восстановит в России старые добрые порядки. Поговаривали, что Врангель будет объявлен царем.
А скоро Геннадия вызвали в ставку, и сам Врангель вручил ему орден святого Николая-угодника.
— Я знал вашего отца, поручик, — торжественно сказал Врангель, — высоко ценю его заслуги и надеюсь, что сын будет таким же честным русским офицером и патриотом. По-отечески благословляю вас!
Офицеры с улыбкой смотрели на юнца с боевой наградой. Впрочем, все понимали, что это всего лишь память о погибшем отце-генерале. Зато сам Геннадий принял награду как должное. Со старшими офицерами он стал вести себя запанибрата, а младших по чину презирал.
Особенно дружил он с двумя старшими офицерами: штабс-капитаном Олегом Каретниковым и князем Шахназаровым, шкуровским сподвижником, жестоким и малограмотным «аристократом».
Геннадий Шатохин соблазнил князя Шахназарова богатой добычей в селе Шатохинском. Разрешение на рейд в тыл красных было получено, и головорезы Шахназарова помчались вперед.
Гроза ушла, и в степи выглянуло солнце. Над мокрыми садами поднимался теплый пар, приятно запахло зеленью.
— Шашки к бою! — скомандовал князь, и кабардинские скакуны, неся на себе всадников, ворвались в село.
Налет был таким внезапным, что уже в первую минуту часть шахтерского продотряда была вырублена. Самому Барабанову с тринадцатью красноармейцами удалось укрыться в церкви. Подперев изнутри железную кованую дверь, они отстреливались из окон, заделанных крепкими решетками. Потом Барабанов с несколькими бойцами поднялся на колокольню и оттуда вел прицельный огонь.
