И хлопец припустил за барином что было мочи. А тот лишь усмехнулся. Понимал ли рыжий, какую силу в себе таит? Верно, нет. Потому как не рисковал бы семьею, на старый обычай серед ночи выдвигаясь.
И барин остановился:
- Хватит. Вот она!
Он указал рукою на старую могилу, которая, как и прочие, была заметена снегом. Отчего могила была старой? Гай понял это сразу. Те, что лежали здесь давно, светились темно-синим колером. Другие же - светлее, искрясь и переливаясь белесыми огоньками.
Эта же чернильная.
Смерть давняя. Уж и плоти на теле не осталось. А вот кости еще не истлели. Да только что это?
Гай не мог понять. У него свербело престранное ощущение, будто бы в могиле чего-то не хватало. Словно бы пустовала она местами. Кому понадобился покойник? И почто?
Дико...
А барин пояснил:
- У девки не хватает позвонков. Шейных. Семи, как и положено новым рунам. Руны ведь не только дощечками могут быть.
И он присел на край могилы, приказывая Гаю:
- Рой давай. Земля должна быть снесена твоими руками. Я лишь помогу.
И хлопец, словно завороженный, присел у края земляного холма. Откинул замерзающими пальцами слой свежего снега, и вгрызся ногтями в заледенелый пласт.
- Силой своею помогай, - наставлял его барин. - Все, что оставишь в могиле, должно остаться в ней навсегда. А коль птицы иль иная живность растащат это, и ворожбе твоей придет конец.
И Гай вырывал что комья земли заледенелой, что то, другое. Скрытое.
Покойница лежала ровно. Как и положено покойнице.
И только кости ее белели в свете луны, оставляя прореху между черепом и грудной клеткой:
- Госпожа особенно любит эти руны. Говорит, они служат ей исправно. Исправнее прочих. Хотя и девка не покорилась. Кость - материал прочный. А теперь привязывай локоны эти. Прочнее. Узлами вяжи наподобие наузы. И слова приговаривай.
Гай потом не вспомнил, что говорил. Повторял за барином заклятие диковинное, а сам чуял, как в нем все ярче разгорается пожар горячкой лихою. Уж и взор гаснет, и уши забиты то ли завыванием вьюги, то ли криками сестер, которые долетают до него на капище. Или то мерещится?
Стало быть...
Очнулся Гай в хоромах.
Вокруг - мамки-няньки, с перинами пуховыми бегают, под голову подкладывая для пущего удобства. И еду ему несут. Не ту, что он воровал - но свежую, духмяную. С крупными мясными кусками, с которых жирной жижей в тарелку стекает сок пахучий.
И губы его сразу же вытирают платком шелковым. И не жалко ткани такой?
- Не жалко, барин-батюшка. Для тебя - ничего не жалко.
