Поиск истины [Авторский сборник] | страница 160

Есть, однако, вечная проблема — не противоречивость событий, ситуаций, положений, а проблема Человека. Тем большую остроту она получает в наш научно-технический век, когда рядом с людьми занимает прочное место машина, умнейшая, но лишенная чувств техника, и когда, казалось бы, точные науки могут беззастенчиво потеснить человека… Нравственные же категории будут играть все большую роль, и мы постоянно будем обращаться в глубь человеческой души, его сознания, к проблеме будущего Человека и Земли.

— В последнем номере «Огонька» опубликованы ваши новеллы. Широкое эпическое полотно «Освобождение», предыдущие романы, и вдруг — новеллы…

— Признаюсь… Наряду с крупными вещами мне всегда хотелось писать очень короткие новеллы, если их можно так назвать. Пишу я их давно.

— Что вы думаете о молодых?

— В первую очередь мне хотелось бы назвать книгу Юрия Додолева «Что было, то было». Эту повесть уже заметила критика. Автор ее — фронтовик, человек одаренный, долго молчавший в связи с тяжелой болезнью, вызванной ранением, написал первую вещь, очень искреннюю, с удивительно точным ощущением послевоенного времени, о котором, казалось бы, написано немало.

— Юрий Васильевич, придерживаетесь ли вы строгой документальности в военных описаниях?

— Сухость и предельная строгость по отношению к документам, которые нельзя подправить, — критерий историка, а не писателя. Писатель воздействует на читателя системой характеров. Показывая жизнь и происходящие в ней процессы, он воссоздает исторически правдивые картины. Но понятия «писатель» и «историк» где-то смыкаются. Глубинным исследователем капиталистического общества был Бальзак, и вместе с тем он не историк, а писатель. Утверждая эту мысль, можно сказать, что Кутузов Льва Толстого отличается от Кутузова, описанного историками, которые «строили» свое исследование лишь на документах и фактах.

— Произведения многих писателей в той или иной степени биографичны. Ваши книги, Юрий Васильевич, несомненно, содержат в себе элементы биографии, особенно биографии фронтовой. Лейтенант Кузнецов из «Горячего снега», старший лейтенант Кондратьев из повести «Батальоны просят огня» и другие ваши герои — люди одного поколения, духовно близкие друг другу. Может быть, именно там, на фронте, переживая и испытывая то, что переживают и испытывают ваши герои, вы решили стать писателем?

— Нет, это случилось гораздо позже. Во время войны я не думал о литературе. Лишь изредка, когда в освобожденных городах мне попадались растрепанные, порой обгоревшие, засыпанные пылью среди развалин домов книги, я вспоминал, что в жизни существует не только война. В те мгновения возникало ощущение чего-то полузабытого, прекрасного, доброго, так необходимого мне и моим товарищам по оружию. Да, это были краткие минуты прикосновения к прекрасному. Но я, как и большинство моих героев, был солдатом, и в те годы мы искали добро не в книгах, а в отражении танковых атак.