Французские конники атаковали англичан. Маршал Жан де Клермон нанес удар по позициям графа Солсбери, надеясь пробить в них брешь, но был встречен градом стрел и убит одним из первых. Его людям так и не удалось вклиниться во вражеские позиции. Маршала Арнульда д’Одре-гема, атаковавшего позиции графа Уорвика, ждал аналогичный конец. Спешенные рыцари дофина Карла направились вверх по обильно поросшему виноградом пологому склону и также были встречены ураганом английских стрел. Несмотря на тяжелые потери, французы приблизились к линии обороны и завязалась длительная, ожесточенная рукопашная. Французам едва не удалось прорваться, но англичане сумели сохранить свои позиции. В конце концов, при непрерывной поддержке огнем фланговых лучников английским тяжелым всадникам удалось отогнать атакующих.
Обе стороны понесли тяжелые потери, и, видя, как пострадало войско дофина, командовавший третьим отрядом герцог Орлеанский, брат короля, смалодушничал (а может быть, проявил предусмотрительность, все зависит от точки зрения анализирующего этот поступок) и увел свой отряд с поля боя.
Зато в атаку пошел четвертый отряд, возглавляемый лично Жаном II Добрым. Черный Принц контратаковал его с фланга и завязался страшный рукопашный бой. Израсходовав все стрелы, английские лучники присоединились к ставшему всеобщим побоищу. Этого французы не выдержали и обратились в бегство. Доблестный король Жан II Добрый, по старинным рыцарским традициям сражавшийся в первых рядах своих воинов, был взят в плен. Попал в плен и его младший сын Филипп.
Французы в сражении при Пуатье потеряли убитыми около 3000 человек, примерно столько же попало в плен. Потери англичан неизвестны, но составили, вероятно, около 1000 человек убитыми и примерно столько же ранеными.
Это поражение для французов оказалось еще более сокрушительным, чем поражение 10-летней давности при Креси.
Историк Жюль Мишле, рисуя картину Франции сразу после битвы при Пуатье, пишет:
«Обессилевшее, можно сказать, умирающее и не осознающее себя королевство лежало, уподобившись трупу. Пораженное гангреной тело кишело червями: под червями я подразумеваю разбойников — англичан, наваррцев. Вся эта мерзость разъединяла, отделяла один от другого члены этого жалкого тела. Его называли королевством, но на самом деле никаких Генеральных Штатов не существовало, вообще ничего генерального, общего, не было: ни сообщения, ни дорог, по которым можно было бы куда-нибудь добраться. Дороги превратились в скопища разбойничьих притонов, деревни — в поля битвы. Война шла повсеместно, и невозможно было понять, где враг, а где друг».
