— Можно что-то более неприметное и быстрое? — я аж присела от такого заявления.
— Молодец, — ощетинилась кошечка, — не повелся на красоту и гордость. Правильно делаешь, не за внешность ценят, далеко не за нее.
— История прабабки многому научила, — философски изрек демон, а я ничего не понимала.
— Держи, твоим будет, до самой смерти твоей, — и кони исчезли с поляны.
На их месте появился совсем уж ничем не примечательная лошадь. По сравнению с первыми она было просто обычной. Коричневой в неяркие пятна. Грива не переливалась на лунном свете, копыта не били оземь и не сверкали. Даже ее голова не была высоко поднята. Она смиренно стояла и меланхолично жевала траву. Словно все происходящее ни коем образом ее вообще не касалось.
— Пойдет такая? — кошка наконец-то спрыгнула с демонических рук.
— Она просто идеальная, — с придыханием этот красавчик погладил лошадь.
— Так что хватай эту дурынду в охапку и делайте отсюда ноги, — кошка покачала хвостом из стороны в сторону, — через час вся магия окончательно развеяться и барьер спадет.
— А тот который скрывает роскошную жизнь ведьм от всех остальных? — тут мы вместе с Маукой на него удивленно посмотрели. Это что за роскошная жизнь-то у нас?
— Ты головой-то вроде не бился, — кошка замерла, — или ты от вида лошади ей тронулся.
— Это вы тут живете в неведение, — вздохнул Принц, — а стоит выйти за границу ваших земель, и весь мир лежит в руинах. На землях всех царствует голод, нищета и война. Только у вас тут птички поют и все в золоте и шелках ходят.
— Покажи, — потребовала пушистая интриганка.
— Прошу, — и парень склонил к ней темноволосую голову.
— Я разберусь с этим, — она сняла лапу с его головы, — а теперь поспешите в путь.
— Прощайте, — и я сама не поняла, как оказалась на коне.
— А меня спросить? — возмутилась такой наглости.
— По дороге расскажешь, — резкий рывок с места и мы уже скачем во весь опор, — сейчас не стоит и дальше мучить душу жрицы богов.
Я во все глаза уставилась на него. Это что получается кошка была той самой пропавшей в начале войны девушкой. Жрицей, чей дар сравнивали с божественным. Да сих пор о ее смерти горюют больше чем о начале войны. Многие считают, что она могла ее остановить одним своим заклятием-молитвой. А оказалось все намного сложнее.
