— Это я уже знал, — сказал он. — Ты готов поговорить?
— В тот день во мне что-то пробудилось, — сказал я ему. — Будто я прожил другую жизнь, полностью забытую, до того мига. Будто я был двумя разными людьми, — сказал я, силясь объясниться.
— И кто был этот другой человек?
— Я не знаю, — признался я.
— Что?!
— Ну, я знаю… где-то, но я пока не позволил себе на это посмотреть, — сказал я.
Он вздохнул:
— Почему нет?
— Там что-то тёмное, Марк. Кем бы ни был этот другой человек, что бы он ни сделал, являлся ли он мной, или кем-то другим… он совершил что-то ужасное, что-то настолько отвратительное, что я не могу выдержать, когда смотрю на это напрямую… по крайней мере — пока, — наконец произнёс я слова, которые держал в себе, и у меня по спине пробежала дрожь.
Марк внезапно тихо засмеялся:
— Что-то, чему не можешь взглянуть в лицо ты, Морт? Сомневаюсь. После всего того, что ты сделал, я не думаю, что какой-то любитель сможет с тобой сравниться.
— Что ты имеешь ввиду?
— Война с Гододдином, — сказал он. Марк имел ввиду тридцать тысяч человек, которых я убил, чтобы закончить ту войну.
Я зыркнул на него:
— Это было самым ужасным преступлением, какое я когда-либо совершал, убийство этих людей, и ты превращаешь это в шутку?
— В том и смысл, — объяснил он. — Ты это сделал, и это не было убийством, это было необходимостью… Нет, я не собираюсь спорить с тобой об этом! — махнул он руками, чтобы не дать мне прервать его: — Суть в том, что ты уже сделал то, что считаешь наихудшим деянием, какое только можешь вообразить. Чем с этим может сравниться память этого незнакомца?
Довод был справедливым, поэтому я потратил немного времени, обдумывая его, а затем позволил себе мельком глянуть на эмоции, жившие в той чужой памяти. По сравнению с моими собственными их легко было различить. Сглотнув, я посмотрел на него:
— Там — хуже… чтобы это ни было… оно — гораздо хуже.
Лицо Марка вытянулось… он готов был поспорить, что его довод меня подбодрит:
— Чёрт… правда? Так что это?
Я покачал головой:
— Я не знаю, и я не могу на это смотреть, только не сейчас.
— Тогда почему ты вообще поднял эту тему? — напрямик сказал он.
Маркус всегда умел добраться до сути вопроса.
— Мне нужен твой совет. Я пытаюсь подойти к этому логично, снаружи, прежде чем погрузиться в то, что, похоже, является пучиной болезненных воспоминаний, — объяснил я.
— Наиболее быстрый ответ, вероятно, придёт, если ты взглянешь в лицо тому, что пылится на задворках твоего сознания, — заметил он.
