— Мне нужно немного поговорить с ветром. Будь настороже, — сказал я Элэйн, не утруждая себя выговариванием ей за использование формального обращения. Это лишь раззадорило бы её. Я протянул руку, и она положила в неё свою собственную.
— Как пожелаете, милорд, — ответила она, уважительно кивая. Её мягкие карие волосы отсвечивали золотом в послеполуденном солнечном свете, и ветер бросал выбившиеся локоны поверх тонких черт её лица. Хотя у неё не было высоких скул Роуз, или мягкости лица Пенни, она выросла весьма красивой сама по себе, и в её веснушках было некое очарование. Я отложил эти мысли, и перевёл своё внимание на небо в вышине… эта юная женщина была мне почти племянницей, или, по крайней мере, я пытался думать о ней в таком ключе. Я раскрыл свой разум ветру, и довольно скоро забыл все мысли о мужчинах и женщинах, самках и самцах, когда мои мысли стремительно унеслись в покрывавшееся облаками небо.
Паря, я всё ещё сохранял некоторое ощущение предназначения, и мягко убедил ветры сменить направление, унося тяжёлые дождевые облака в сторону, и несколько к югу от каменоломни и активных строительных площадок. За неделю до этого я передвинул дождь на север, и из-за этого на юге стало несколько суховато, поэтому я надеялся вот так уравновесить ситуацию. Как я выяснил, когда начинаешь вмешиваться в погоду, получаешь далеко идущие последствия — так что лучше вмешиваться как можно меньше. Однако в этом случае у меня не было особого выбора. Иначе работа будет задержана на месяцы, пока рабочие в каменоломне буду раскапывать грязь, в которую дождь превратит их новый котлован.
Закончив менять погоду, я отступил, и начал сокращать своё восприятие, втягиваясь обратно, и заново открывая своё ограниченное человеческое «я». В моей руке было что-то тёплое. Я моргнул, и уставился на стоявшее рядом со мной странное существо. Миг спустя образ будто разрешился, когда мой разум снова начал выдавать имена и названия для того, что я видел. Рядом со мной стояла Элэйн, и тёплая «штука» была её рукой. Её глаза были влажными, и я чувствовал некую исходившую от неё душещипательную печаль.
— Ты в порядке? — спросил я голосом, который казался чужим для моих ушей.
Она моргнула, и улыбнулась:
— Да… простите меня. Когда я наблюдаю за вами, у меня захватывает дух от необъятности неба. Я видела кое-что из того, что вы ощущали… красота была почти непереносимая.
Я выпустил её руку, и ласково похлопал её по щеке, когда вместе с моими человеческими эмоциями вернулись мои более отцовские инстинкты.
