Грэм отрицательно покачал головой, и его глаза стали ещё более круглыми, но он по-прежнему молчал. Я увидел, что его лоб взмок от пота, а потом я заметил его руку. Она была выгнута под неестественным углом, и мой живот сжался, когда я заметил торчавшие из его предплечья белые кости. Боль, наверное, была мучительной, что, вероятно, объясняло, почему он сидел так неподвижно. Малейшее движение должно было вызывать у него агонизирующие страдания. Несмотря на всё это, я не мог не почувствовать уважение к его сдержанности — сын Дориана не кричал, хотя ему явно было очень больно. Мальчик был очень спокойным, или, возможно, он был в шоке, и в его широких голубых глазах начали медленно скапливаться слёзы.
— Грэм, всё будет хорошо. Я вижу, что ты поранил руку, но тут нет ничего, что я не смог бы исправить, — мягко сказал я, пытаясь излучать уверенность. — Просто сиди неподвижно, а я попытаюсь остановить боль. Стекло тебя порезало?
Его голова утвердительно качнулась вверх и вниз, а затем он шёпотом произнёс:
— Я хочу маму.
Я кивнул:
— Конечно, мы все скоро пойдём к ней, но сперва нам нужно сделать так, чтобы у тебя не болела рука, — сказал я, смахнув часть стекла прочь, и сел рядом с ним. Он дёрнулся, когда я коснулся его руки, но сквозь его сжатые зубы не вырвалось ни звука. «Совсем как его отец», — подумал я про себя, вспоминая несколько детских ран Дориана. Закрыв глаза, я быстро нашёл нервы в верхней части его плеча, и заблокировал их, чтобы остановить боль. Грэм ясно видимым образом расслабился, когда я это сделал, и с его губ сорвался долгий вздох. — Вот. Так лучше? — спросил я его.
— Что случилось?! — послышался от дверного проёма голос Пенни. Как только она вошла, Мойра вскочила, и бросилась к ней. Мэттью следовал за ней по пятам. Вид торчащих сквозь кожу костей их друга совершенно выбил их из колеи.
Мэтт и Мойра одновременно начали пытаться объяснить, но слова лились из них сбивающим с толку потоком. Я перебил:
— Грэм сломал руку. Давай я её исправлю, а с остальным мы потом разберёмся.
Пенелопа всегда была сметливой, и она разобралась в ситуации, не моргнув и глазом. Развернувшись, она повела близнецов к двери:
— Давайте пойдём на кухню, пока ваш отец заботится от Грэме. Я думаю, вы оба достаточно насмотрелись, — сказала она. Коналл засеменил следом за ними.
Пока они уходили, я услышал, как дети спрашивали, умрёт ли теперь Грэм, и я заволновался, что он мог их услышать. И точно, он заплакал сразу же, как только они вышли за пределы слышимости.
