Алан и Хэлэн Тэнник надели свою самую лучшую одежду, которую, наверное, не одевали с прошлого праздника. Одежда Даниэла была лишь обновой его обычного наряда, поскольку красивая одежда была слишком дорога, чтобы зря шить её на людей, которые быстро из неё вырастут. С течением года эта одежда станет для него рабочей, а на следующий год, к осени, снова будет обновлена.
Он молча ехал в кузове повозки, гадая, как он сможет выдержать этот вечер. Со дня его «инцидента» каждая минута, проведённая с Кэйт, заставляла его мучиться от вины. Он сомневался, что сможет выдержать, слыша оптимизм и надежду в её голосе. Она всё ещё думала, что у них было будущее, в то время как он видел впереди лишь чёрное скольжение в отчаяние.
По прибытии Брэнда позвала его в дом — якобы для того, чтобы выдать какие-то материнские инструкции насчёт своей дочери, но когда они оказались наедине, она враждебно зыркнула:
— Выкинь из головы эти мысли, Даниэл. На этих танцах всё и закончится. Ты никогда не женишься на моей дочери, поэтому тут ухаживание и прекратится. Понял?
Его удивило выражение едва подавленной ярости в её взгляде. «Она что, ревнует к своему собственному ребёнку?». Это также взъярило его самого:
— Неужели это так плохо? Я люблю её. Я не соглашался на всё это, — огрызнулся он.
Её ладонь внезапно взметнулась, как если бы она хотела его ударить, но она удержалась в последний момент:
— Не испытывай меня, Даниэл. Ты для меня — только это, и чтоб эта штука к моей дочери никогда не приближалась. Я скорее сама расскажу ей правду, чем позволю этому случиться, — говорила она, вульгарным жестом указывая вниз, на часть его тела, лежавшую ниже пояса.
Рост Даниэла уже достиг шести футов, и его тело постепенно становилось более мускулистым. Несмотря на слова Брэнды, он был выше её, и на миг его почти полностью захлестнула ярость. Он хотел ударить её, стереть с её лица эту надменную ухмылку. Лишь мысль о родителях, ждавших снаружи вместе с Кэйт, не дала ему врезать ей прямо на месте.
— Больше никогда! — прорычал он ей в лицо, убеждаясь, что она поняла двойное значение его слов. Затем он отвернулся, чтобы выйти наружу.
— Улыбайся, Даниэл. Помни, тебе полагается быть счастливым! — сказала она ему, и вышла следом за ним.
Они с Кэйт поехали в кузове телеги вместо того, чтобы пойти пешком. Очередная поданная Брэндой мысль, с которой он согласился, несмотря на невысказанное возражение Кэйт и озадаченные взгляды его родителей. Казалось, что так будет проще, поскольку ему не придётся волноваться насчёт прощупывающих вопросов от Кэйт, пока они рядом их родители.
