До его прихода люди Эллентрэа ни разу не слышали музыки. Ши'Хар, несмотря на свою древнюю историю, тоже ею не баловались. Тогда он не понимал, почему, но теперь это стало понятно. У Старейшин не было ушей, а у их детей почти не было культуры или желания искать способы развлекать друг друга.
Истинное общество Ши'Хар было безмолвным. Богатый мир, полный сложных разумов, соединённых через корневые системы деревьев богов. Тирион ощутил это на своём опыте, и понял красоту этого мира. Целая жизнь солнца, ветра и общих мыслей — но в ней не хватало того, что для людей было фундаментальным: музыки.
Разогрев пальцы несколькими аккордами, он начал живо исполнять «Весёлую Вдову». Это была его любимая мелодия, и она всегда вызывала улыбки, но сейчас чувствовалась немного неправильной. Ноты он брал вовремя, и играл без ошибок, но музыка вызывала ощущение фальши, мелодия каким-то образом потеряла свою весёлость.
Когда он закончил, все вежливо похлопали, но их взгляды не выражали того, что музыка им понравилась. Кэйт хмуро смотрела на него, будто что-то сбило её с толку.
Не робея, Тирион начал импровизировать. За прожитые в Эллентрэа годы ему почти нечего было делать кроме как играть, если не считать коротких боёв, к которым его принуждали. В результате он сочинил длинные мелодии, у которых не было названий — мелодии, часто менявшихся по его прихоти и настроению. Теперь это был его самый любимый способ игры, поскольку он позволял Тириону напрямую выражать своё сердце, меняя темп, стиль и ощущение музыки, чтобы они совпадали с его внутренним миром.
«Весёлая Вдова» просто не подходила под расположение его духа. Позволять пальцам самим играть, как им захочется, похоже, работало лучше, и Тирион начал дотошно играть серию нот и аккордов, которые он никогда не играл прежде. Это была гармоничная структура, построенная на симметрии и балансе, с острыми краями и хорошо очерченными узорами.
Его песня вещала о порядке и точности, и была полна холодного интеллекта. Он играл её пятнадцать минут, прежде чем осознал, что она была лишена сердца. Она была мёртвой, стерильной и чужой, совсем как внутренняя часть его души. Выражения лиц собравшихся за столом отражали это суждение. Некоторые из них выглядели скучающими, а остальные, казалось, почти неуловимо встревоженными.
Раздражаясь на самого себя, Тирион пытался наполнить ноты жизнью, но единственной эмоцией, отозвавшейся на его зов, был гнев. Вместо того, чтобы сдаться, он наполнил себя гневом, позволяя внутреннему огню выжечь рассчитанную геометрию его игры, сменив её яростью, которая росла всё больше по мере того, как он питал её.
