Марк потянул руку внутрь, но я положил ладонь ему на плечо:
— Не надо.
Он бросил на меня взгляд, и попятился. Я осторожно протянул руку, и вытащил две книги поменьше; поскольку они не светились, я предположил, что их трогать не опасно. Большую книгу я оставил внутри.
— На неё наложены уорды? — спросил Марк.
— У неё что-то по всей поверхности, и она светится как костёр.
Подискутировав немного, мы закрыли облицовку, и оставили ту книгу внутри. Надежда была на то, что я узнаю достаточно, чтобы позже безопасно её прочитать. Час был уже поздний, и мы решили закруглиться на этот вечер. Я взял две книги к себе в комнату.
— Пообещай, что не будешь смотреть их без меня, — с серьёзным выражением лица сказал Марк. — Если что-то случится, пока ты их читаешь, то кто-то должен быть рядом, чтобы оттащить тебя прочь, или затушить огонь.
Я поймал его взгляд, и постарался быть серьёзным:
— Не волнуйся, я подожду.
В моей голове промелькнула дюжина нахальных комментариев, но я в кои-то веки решил попридержать их.
Укрывшись в безопасности моей комнаты, я начал изучать книги. Поначалу я собирался сдержать обещание, но меня одолело любопытство. Поскольку ничего не случилось, когда я открыл первые страницы, я решил, что с тем же успехом могу и посмотреть, что здесь можно найти. Первая книга оказалась дневником, написанным самим Вестриусом. Вторая, похоже, была чем-то вроде книги с заклинаниями, большая её часть была написана на простом английском, но время от времени попадались светящиеся слова и символы, которых я прежде не видел. В ней также было много диаграмм. Увидев светящиеся части, я сразу решил подождать, и вернулся к дневнику.
Моё решение оказалось верным. В отличие от большинства дневников, в которых кто-то пишет пришедшие за день в голову мысли и так далее, этот оказался скорее лабораторным журналом. В отрочестве Вестриус был подмастерьем у другого волшебника по имени Гру́ммонд. Первой задачей, которую ему дали, было вести журнал, запись того, чему он научился за день. Я не мог вообразить ничего более полезного для меня на тот момент. Я начал читать.
Первые дни Вестриуса в качестве подмастерья были для меня весьма просветительными, и дали мне ясно понять важность третьей книги. «Лайсианская Грамматика» именно таковой и являлась — книгой, подробно описывающей грамматику и словарный набор лайсианского, мёртвого языка. В журнале также было ясно написано, почему книга светилась. Волшебников учили использовать язык, письменный и устный, чтобы приводить в жизнь свою силу. Поскольку собственный родной язык был бы чрезвычайно опасен, появился обычай использовать мёртвый язык. Лайсианский стал де-факто стандартным языком магии сотни лет назад, и его знание поддерживалось исключительно для этой цели. Из-за его долгого использования даже что-то написание на нём приобрело некую остаточную силу, которая иногда могла оказаться опасной даже в руках неодарённых, хоть и в гораздо меньшей степени.
