Я напомнил далее, что при Фридрихе Великом и Фридрихе Вильгельме II на талерах появляется [надпись] «Borussorum rex» (король боруссов), а не «Borussiae rex» (король Боруссии), что титул «император Германии» заключает в себе претензию на территориальный суверенитет над непрусскими территориями, претензию, согласиться на которую владетельные князья не склонны; что в послании короля баварского упомянуто: «осуществление прав первенства связано с обладанием титулом германского императора», наконец, что этот же титул, по предложению Союзного совета, включен в новую редакцию статьи 11 конституции.
[Совещание] перешло к обсуждению [различия] между рангом императоров и королей, эрцгерцогов, великих князей и прусских принцев. Мое утверждение, что императорам в принципе не предоставляется преимущества перед королями, встречено было с недоверием, хотя я имел возможность сослаться на следующий факт: Фридрих Вильгельм I при одной из встреч с Карлом VI, который все же занимал положение сеньора по отношению к курфюрсту Бранденбургскому, предъявил в качестве прусского короля претензию на равенство и настоял на ней, ради чего распорядились построить павильон, куда монархи одновременно вошли с противоположных сторон, чтобы встретиться на середине павильона.
Выраженное кронпринцем согласие с моими доводами еще больше рассердило старого государя, он ударил кулаком по столу и сказал: «Даже если бы это так и было, то теперь я приказываю, как должно быть. Эрцгерцоги и великие князья всегда имели преимущество перед прусскими принцами, и так должно быть и впредь».
С этими словами он встал, подошел к окну и повернулся спиной к сидящим за столом. Обсуждение вопроса о титуле не привело ни к какому ясному решению; все же можно было считать себя вправе назначить церемонию провозглашения императора, но король повелел, чтобы при этом речь шла не о «германском императоре», а об «императоре Германии».
Такое положение вещей побудило меня на следующее утро, до начала торжества в зеркальном зале, посетить великого герцога Баденского в качестве первого из присутствовавших князей, который, как предполагалось, возьмет слово после прочтения прокламации, и спросить его, как он думает обратиться к новому императору. Великий герцог ответил: «Как к императору Германии, по повелению его величества».
Среди аргументов, которые я привел в защиту мысли, что заключительное «гох» императору не может быть провозглашено в
